Перед заходом солнца. Лавров кирилл юрьевич Театр и режиссер нашли друг друга перед заходом солнца

Коммерсант, 26 мая 2000 года

Роман Должанский

Театр и режиссер нашли друг друга перед заходом солнца

Григорий Козлов дебютировал в БДТ

В петербургском Большом драматическом театре имени Товстоногова сыграли премьеру спектакля "Перед заходом солнца". Новую версию драмы немецкого классика Герхарда Гауптмана ждали не только потому, что это дебют в БДТ режиссера Григория Козлова, а в главной роли - худрук театра Кирилл Лавров. А еще и потому, что к концу сезона должно было наконец решиться, кто займет пост главного режиссера знаменитого петербургского театра.

Про большую, серьезную пьесу Герхарда Гауптмана театры вспоминают обычно тогда, когда у пожилого премьера труппы, благородной внешности народного артиста, давно не появлялось новых ролей. Вот и Дина Шварц, ныне покойная завлит БДТ, несколько лет назад предложила Григорию Козлову поставить "Перед заходом солнца" на худрука театра Лаврова. Об этой идее вдруг вспомнили в позапрошлом году на похоронах самой Шварц и в память о верной соратнице Товстоногова решили все-таки осуществить ее идею в театре его имени. Точную, как оказалось, идею - потому что тайный советник Маттиас Клаузен оказался лучшей ролью Кирилла Лаврова за многие годы.

Вообще, Большой драматический театр, в далекие уже теперь товстоноговские годы славившийся своим ансамблем и добротностью сценических созданий, с некоторых пор стал грешить бенефисными постановками a la антреприза. Но из "Перед заходом солнца" никакого бенефиса испечь нельзя - слишком уж размеренна и многословна драма Гауптмана о старом и состоятельном вдовце, почетном гражданине большого города, влюбившемся в бедную девушку, и о его детях, отказавшихся смириться с увлечением отца, учредивших над ним опеку и в конце концов сведших его в могилу. Следуя пьесе, Козлов сделал большую и подробную четырехчасовую постановку. Поначалу, в долгой экспозиции, она пробуксовывает, но потом складывается в действительно серьезный, интересный спектакль.

Написанную незадолго до прихода к власти нацистов пьесу обычно трактуют, так сказать, в свете надвигающейся тени фашизма: детей Клаузена режиссеры, конечно, не заставляют вскидывать руки и вопить "Хайль!", но на их будущий коллаборационизм недвусмысленно намекают. Козлов вроде бы от таких параллелей не бежит. Во всяком случае, всплывающее в музыкальной партитуре спектакля адажиетто из Пятой симфонии Малера, очевидно, должно отсылать зрительскую память не только к "Смерти в Венеции" Висконти, но и дальше, к его же "Гибели богов", то есть к теме распада рода на фоне свастики.

Однако присущее режиссерскому мироощущению стремление всех выслушать и за каждым признать свою правду побеждает. В родственниках старого Клаузена Козлов отказывается видеть только циничных наследников. Мотив возможного дележа состояния вообще отступает назад. Эти дети, очевидно, движимы не трезвым расчетом, но по-своему понятым сыновно-дочерним долгом. Они хотят как лучше, и уже после слов и жестов окончательного разрыва режиссер дарит Клаузенам последнюю общую мизансцену - как будто для семейной фотографии. Ясно, что событиями в спектакле БДТ движет не столько субъективная корысть детей, сколько неотменимые законы бытия.

Режиссер подсказал главному актеру не играть впрямую любовь к молоденькой девушке (кстати, Александра Куликова, отлично играющая Инкен Петерс,- важное новое театральное имя и ценное приобретение труппы БДТ). Черты всегда чуть смешной старческой страсти, непременно выступившие бы в таком характере, наверняка снизили бы общее звучание роли. У лавровского героя чувство к племяннице садовника - никак не козни "беса в ребре", а проявление надежды на какую-то новую, вторую жизнь. Эта опасная, но так понятная любому человеку надежда оказывается смертельной, поэтому тема последней любви как отложенного самоубийства, неглавная у автора, становится в спектакле доминирующей. Напоминающий короля Лира в бурю Лавров-Клаузен из гауптмановского последнего акта, больной, сломленный, готовый не к поражению, но к смерти,- самое сильное впечатление от актерской игры, которое пришлось испытать за несколько предыдущих сезонов.

Кстати, это не единственная актерская удача в "Перед заходом солнца". Очевидно, что Козлов сумел если не воплотить, то хотя бы наметить воплощение той мечты, которая преследовала БДТ лет десять и становилась все более призрачной, покуда медленно проедалось товстоноговское наследство. Большой, человечный, добротно выстроенный спектакль по серьезной литературе с хорошо играющими актерами разных поколений сегодня не может стать ни скандально модным, ни актуальным, но это именно то, что к лицу знаменитому театру с традициями. Если появляется режиссер, способный утолить именно такую жажду, можно считать, что театру повезло.

Послесловие

(О спектакле «Перед заходом солнца» в АБДТ)

Сегодня, читатель, мы с вами никуда не спешим. Косые лучи заходящего солнца печально и ласково падают на террасу, где мы допиваем свой вечерний чай, скользят по белой скатерти, по серебряному сливочнику, по щипцам для сахара, и мы тихо рассуждаем о драмах прошлого времени, об уходящей театральной эпохе… Неспешность, тишина, печаль и ласковость кажутся мне наиболее стилистически пригодными инструментами для избранной нынче темы. Ведь от спектакля Григория Козлова ничего не стоит отделаться простыми и резкими определениями: в пьесе Гауптмана нет никакой явной, цепко задевающей соответственности нашим сегодняшним бедам и радостям; постановочные решения осторожны и скованны; Кирилл Лавров, бывший социальный герой советского театра и кино, бывший исполнитель роли В. И. Ленина, не имеет необходимого для роли Маттиаса Клаузена трагического темперамента; прочие актеры играют блекло; время распределено неверно, без учета зрительской способности к восприятию; ритмы тягучи и однообразны. В общем, очередная судорожная попытка очередной академической сцены вырваться из мертвой хватки окаменевших традиций.

Но отделываться от этого спектакля так легко и просто я не хочу. Десятки минут неподдельного волнения сценическим действием протестуют и жаждут объяснения.

По-моему, произошла довольно редкая в современном театре вещь. Как правило, нынче даже рядовая постановка старается быть затейливой и занимательной внешне. На сцене вроде бы постоянно что-то происходит, двигается, шумит, старается обратить на себя внимание. Иногда требуется недюжинное усилие интеллекта, дабы понять, что тебя, в общем, надули и карнавальная маска не скрывала ровным счетом никакого лица.

А «Перед заходом солнца» в БДТ – случай прямо противоположный. Спектакль, в сердцевине своей глубокий и осмысленный, не нашел подходящего пластического решения, необходимого способа внешней выразительности. Создано таинственное «внутреннее тело» спектакля, которое то и дело прорывается сквозь пластическую скованность и робость – но не может обрести ясную, равномерную, естественную жизнь. Так бывает: сидит в шумной компании умный, тонкий, незаурядный человек, которому есть что порассказать и есть чем блеснуть, и люди это чувствуют, но помочь неловкому найти естественный способ поведения не могут.

Опять-таки повторю: чувствовалась глубина, ощущался смысл, волнение приходило настоящее, какое бывает от высокой драмы, – поэтому нальем себе еще чашечку чая и будем размышлять дальше.

Смерть главного режиссера завершила долгий и славный роман БДТ с современниками, сочиненный Товстоноговым. Со смертью каждого выдающегося режиссера искусство театра, конечно, теряет многое. Но еще больше оно теряет, как мне кажется, от распада личности выдающегося или просто интересного режиссера. Неизвестно, что ожидало бы театр, если бы им продолжал руководить Товстоногов, но Товстоногов распавшийся, утративший талант и разум.

Такой пошлости Георгий Александрович себе не позволил. В нем никогда не было никаких признаков распада. Художественная сила его в последние годы творчества ослабела – но не исчезла вовсе. «Закатный» Товстоногов по-прежнему ставил классические или интересные современные пьесы, слаживал ансамбль, вел действие, масштабно обобщал, думал большими категориями, не суетился. Но все меньше и меньше энергии шло со сцены в зал, все более и более статичными, величавыми, фрескообразными, безжизненными были его сценические композиции.

Эти очевидные признаки угасания художественной силы не стоит канонизировать в качестве «академических традиций» и непременной принадлежности «большого стиля». Когда Товстоногов стал руководителем БДТ, долгие годы никто не мог бы сказать о его спектаклях, что они длинны и скучны. Я говорю это потому, что удивительным образом стиль постановки довольно молодого Григория Козлова совпадает с «закатным» Товстоноговым. Совпадает буквально, мистически точно. Будто дух какой вселился. Будто мечтательный странник Козлов вдруг решил перевоплотиться в позднего титана Товстоногова…

Конечно, мистика тут ни при чем. Козлов в своей молодости видел постановки позднего Товстоногова и, будучи приглашен на столь почетную и ответственную работу – БДТ, Гауптман, Лавров! – благоразумно решил жить в чужом монастыре по его уставу. Оперировать знакомыми и привычными для актеров БДТ формами сценической жизни. Искать общий тон, общий смысл и пути взаимопонимания, а не пугать незнаемым.

Но, согласитесь, странно начинать с того, чем Товстоногов закончил. Художественная робость Козлова понятна, но вызывает сожаление – потенциал режиссера, явленный в его последних работах («P. S.» в Александринке, «Лес» Островского на Литейном), более чем очевиден и мог бы сподвигнуть его на смелые решения.

Ибо этому спектаклю – умному и незаурядному – недостает художественной смелости.

Знаменитую пьесу Герхарда Гауптмана, добротную и обстоятельную (о, так вальяжно и с таким количеством действующих лиц нынче не пишут!), часто ставили в России – конечно, из-за выигрышной для большого актера в возрасте роли Маттиаса Клаузена. Обо всем этом зритель может прочесть в столь же добротном и обстоятельном буклете-газете, созданном литконсультантом спектакля Мариной Дмитревской. Зритель – читатель буклета погрузится в культурный контекст постановки солидно и основательно, что, бесспорно, является непременной частью восприятия данного явления. Это – приветствую, как и все, что разъясняет людям: «Наш род не вчера наседка под крапивой вывела» (выражение Н. С. Лескова). Итак.

Тайный советник Маттиас Клаузен, проживший на свете более семидесяти лет, похоронивший жену, от которой имеется четверо детей – Беттина, Оттилия, Вольфганг и Эгмонт, – досточтимый бюргер и почитатель главного тайного советника немецкой культуры И. В. Гёте, вместо почтенного умирания на руках безутешных родственников выбирает путь высокого и трагического сопротивления. Жизнь манит его юным лицом простой девушки Инкен Петерс, и в соединении их судеб Клаузену чудится свобода, счастье и подлинная жизнь. Приводит этот мираж к разрыву всех связей с миром и стоическому самоубийству.

Зачем же так печально? – мог бы спросить зритель. Коллизия драматична, но сотни раз на наших глазах была решаема без «шума и пыли». Почтенные мужчины давно укрепились в надежном способе продления жизни с помощью юных жен. Не повезло тайному советнику, не вовремя родился, имел головную боль в лице общественного мнения, родственнической суматохи и собственной рефлексии.

Вот здесь режиссер, конечно, одержал основную свою победу – ему удалось сообщить происходящему определенную высоту. Житейская пошлость не касается его героев, и действие происходит не в коммуналке и не на шести сотках. Оно происходит в несколько абстрактном и не обжитом как следует, но высоком пространстве, и сценические решения художника Александра Орлова можно признать в этом случае идеальными. Задник – голубое небо с тихо плывущими облаками – заслонен расчерченной на жесткие квадраты рамой, и тема рамок, неумолимых границ, проведена по всей сценографии, она аукается-откликается в спинках стульев, в прозрачных занавесях, стремительно двигающихся справа налево и также заключенных в рамы, в таковых же рамках-линейках, обрамляющих портал. В рамки заключена человеческая жизнь, размеренная строгими геометрами. Всякий побег из своего «квадрата» иллюзорен. И не в том дело, что старичок решил попользоваться юным телом – отвратительная фаст-фудная эротика и не заглядывала в спектакль, – но в том, что серьезный, сложный, большую непростую жизнь проживший человек отважился на свой последний, отчаянный, высокий и безумный побег.

Этого человека играет Кирилл Лавров.

Актеры, актеры… Наши извечные зеркала, наше запечатанное-запечатленное время, как мы страстно и придирчиво относимся к ним, как пристально в них вглядываемся, пытаясь понять, что же это действительно такое: быть актером. То, что Кирилл Лавров когда-то играл Ленина, мне не сообщает о нем ничего. Ленина всегда поручали играть хорошим актерам. Щукин, Ульянов, Смоктуновский, Калягин играли Ленина в числе прочих вполне незаурядных артистов. Такая судьба. То, что Лавров в кино и на театре нередко бывал символом нормативной человеческой положительности, тоже мне о его собственно актерской сути ничего не говорит. Мало ли какая карта выпадет – важно, как ею сыграешь. Мало ли что судьба подсунет – главное, как этим распорядишься.

С нормативной положительностью Лаврова Товстоногов часто поступал иронически – поручая тому Городничего в «Ревизоре» или хозяина ночлежки Костылева в горьковском «На дне». То есть режиссер верил в свободную и не зависимую от социальной маски творческую суть артиста и ей доверял. Думаю, что он был прав. Итог уходящей театральной и социальной эпохи, может быть, и в том, что человеческое оказалось хитрее, глубже, сложнее всех преходящих значений. Да, вот, допустим, человек шел по поверхности требований времени, не таился и не воевал, а соответствовал и воплощал. A в то время материя его души и его дара, отвердевая в одних местах, мягчала и развивалась в других, зрителю неизвестных. Не все так ясно-ясненько с Кириллом Лавровым. Театр под его руководством жил скромно, не ослепительно, будто «подморозился» – однако же не сгнил и в филиал ада не обратился. А мог. Крупных драматических ролей Лавров не играл давно, и, стало быть, большая пауза имелась в его сценическом самопознании.

Нынче преходящие требования времени и социальные маски отпали, Кириллу Лаврову в роли Клаузена заслониться нечем – и такого Лаврова зритель еще не видел. Ему нелегко, играет он неровно, порывисто, точно карабкающийся по бездорожью автомобиль, но столь пронзительной откровенности и беззащитности мало кто ожидал от актера, давно и крепко укорененного в своей «манере». Игра Лаврова удивляет не сразу – первый акт, где зритель должен понять экспозицию, познакомиться с героями, немилосердно затянут и статуарен, тем более что персонажам не придумано никаких убедительных «физических действий», и они вполне академически воздвигаются на авансцене лицом к публике и декламируют текст. Правда, Беттина (Мария Лаврова), старшая незамужняя дочь Клаузена, выделяется своей тайной драматичностью, непростым взглядом, явной несчастливостью. Что-то в ее игре есть от знаменитой Татьяны Эммы Поповой (в «Мещанах» Горького – Товстоногова) – сила горестного переживания неурядиц семьи и собственной нескладной жизни, подспудно окрашивающая все проявления Беттины, наполняющая большие внимательные глаза, и при этом – некоторая стародевическая несуразность поведения. Что до Инкен Петерс, возлюбленной тайного советника, то Александра Куликова в этой роли похожа на всех обыкновенных симпатичных молодых актрис, которым привычно ходить в джинсах и заливисто петь под гитару. Оказываясь в длинных платьях и запутанных обстоятельствах классической драматургии, они звонко и смущенно выкликают текст, стараясь не утратить чувственной свежести – того качества, которое их обычно и приводит на сцену. Цену дарованию Куликовой назначат время и труд, композиции Козлова она не портит, но оставляет стойкое впечатление, что господин тайный советник полюбил бы всякую девушку, попавшуюся ему на глаза, что дело не в ней, а в нем.

Да, дело только в нем – и набирающий со второго действия силу спектакль рассказывает нам о настоящей драме. Это драма побега от смерти.

Действие происходит «где-то» и «когда-то» – в частном пространстве отлаженной, зажиточной жизни, вне исторических катаклизмов. Нарядные и благополучные дети Клаузена – режиссер настаивает на этом, и хорошо бы все актеры его поддержали, – действительно любят папу, но папу, смирно сидящего в своем «квадратике» бытия, тихо и почтенно готовящегося к будущим торжественным похоронам. Дети уже мысленно отрепетировали эти похороны и папино желание жить воспринимают как досадную и оскорбительную помеху.

В Клаузене – Лаврове нет бурного природного аппетита к жизни, излишка темперамента, который бросает мужчин к любовным авантюрам в преклонном возрасте. Инкен – это его бунт против «квадратика» бытия, уже мало отличимого от гроба, его мечта о собственной, личной, никому не подвластной жизни.

Медленно, трудно, мучительно высвобождается в Клаузене – Лаврове какая-то чистая, горделивая человеческая суть и кричит от боли, гнева, непонимания, обиды.

Лаврова даже не узнать в эти мгновения. Никакой патетической сладкой ваты, в которую бывали обернуты его сценические образы. Никакого пафосного холодка, внутренней успокоенности. И лицо-то будто другое – с ясными, светлыми несчастными глазами, глубоко растревоженное. В конце третьего действия он, полубезумный, забредает в дом к Инкен Петерс, сбежав от приставленных к нему врачей, – тихий, несчастный до последних пределов и все-таки хранящий искру неистребимого и гордого достоинства. Кстати вспоминаются слова Ф. М. Достоевского о том, что человеку нужно не разумно-выгодного, добродетельного хотения, а – самостоятельного, во что бы то ни стало. Пропал господин тайный советник, но пропал по своей воле, «перед заходом солнца» обнаружив в себе загадочного внутреннего человека, никому и ничему не подвластного.

Конечно, в игре Лаврова есть приемы крупного профессионализма – он эффектно кричит на детей за семейным завтраком (дети выкинули стул, предназначенный Инкен Петерс), красочно рвет семейные фотографии (потрясенная Беттина пытается соединить обрывки – хорошая находка), отлично умирает (выпивает яд и стоически засыпает на руках верного слуги Винтера – трогательного и вечного «слуги» Большого драматического, чудесного и естественного, как дыхание, Ивана Пальму). Роль размята, разработана, создана. Но удивляют не приемы, а нервическая пульсация бунтующей человеческой души, музыка тревоги, сопротивления, освобождения. Такое впечатление, что коварные боги театра сами удивлены и обрадованы нежданным рывком Лаврова в сценическое самопознание и благосклонны к нему.

Но вот общей, глубинной жизни пока создатели спектакля не «надышали» – большое, холодное, отвлеченное пространство еще не потеплело от слаженных ансамблевых усилий. Мало напряжения, мало сценических решений – той россыпи движений и деталей, которая вовлекает внутрь действия. Мимикрия Григория Козлова под «академическое» искусство обнаруживает податливость талантливого режиссера, которая может стать опасной. Эволюция всегда предпочтительней революции, но надо и на своем стоять, не то акула лжеакадемизма проглотит и не подавится.

Грамотное и старательное послесловие к уходящему театру написано – теперь очередь за новым романом.

автора Григорьев Борис Николаевич

ПОСЛЕСЛОВИЕ Ностальгическое путешествие бывшего разведчика по Скандинавии длиною в тридцать лет закончилось. Это, конечно, далеко не полный отчет о служебной карьере автора. За рамками повествования остались годы работы в центральном аппарате разведки, краткие, но

Из книги Ещё не вечер… автора Оруженосцев Игорь

Послесловие Вот и закончена повесть, но приходит мысль о том, что многое не сказано в силу различных соображений, а в душе идет борьба и все также нет покоя. В жуткое, страшное время приходится жить, потомки будут удивляться нам, как мы терпели, а что поделаешь в то же время,

Из книги Как NASA показало Америке Луну автора Рене Ральф

Послесловие С 1973 года миллионы детей выросли, искренне веря в сказку о том, что мы отправили людей на Луну. Хочется надеяться, что моя книга навсегда отнесет «лунную» историю NASA в область фальшивок, где ей самое место.Я считаю, что скомпоновал достаточно убедительное дело

Из книги Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США автора Автор неизвестен

Послесловие оскольку предисловия и послесловия редко становятся предметом пристального внимания читателя, то писать их достаточно просто: можно не переживать, что кто-то будет тщательно изучать вводный текст, торопясь перебраться к главному. Однако же это –

Из книги Криминальная история христианства автора Дешнер Карлхайнц

ПОСЛЕСЛОВИЕ Никакого экстракта книги, никакой квинтэссенции, - воспоминание автора касается лишь старого изречения Теренциана Маура Habeant sua fata libelli.В пятидесятые годы во Франкии, когда я стремительно сбегал по горной тропе, моя собака вокруг меня, - все ниже, к опушке

Из книги Самая жестокая битва автора Сет Рональд

Послесловие ЭТО ОБСТОЯЛО НЕ СОВСЕМ ТАК, А ТОЧНЕЕ, СОВСЕМ НЕ ТАКВ последнее время началось уточнение результатов действий подводных лодок, благодаря более тщательному изучению архивов. В общем и целом, ранее публиковавшиеся сведения были достаточно достоверными. Те же

Из книги Том 2. Дорога ветров автора Ефремов Иван Антонович

Послесловие Прошло пять лет. Уже закончена научная обработка почти всех сборов нашей экспедиции. Несколько томов научных статей в изданиях Академии наук посвящены материалам из монгольских местонахождений. В Палеонтологическом музее Академии наук стоят гигантские

Из книги Адмирал Октябрьский против Муссолини автора Широкорад Александр Борисович

ПОСЛЕСЛОВИЕ Филипп Сергеевич Октябрьский в 1948–1953 гг. был первым заместителем главнокомандующего ВМС, затем - начальником управления в центральном аппарате ВМС, начальником Черноморского высшего военно-морского училища. С 1960 г. Октябрьский в Группе генеральных

Из книги Убийство Мередит Керчер автора Кинг Гэри К.

Послесловие Хотя адвокат Аманды, Лучано Гирга, и обрушился с едкой критикой на доводы обвинения, он не смог сдержать слез во время заключительной речи, убеждая суд вынести его клиенту оправдательный приговор – по его мнению, наилучший приговор в данном случае. Он

Из книги Смерть, идущая по следу… (интернет-версия) автора Ракитин Алексей Иванович

30. Послесловие На интернет-форумах, посвящённых трагедии группы Игоря Дятлова, с завидной регулярностью всплывает вопрос: узнал ли правду о судьбе группы Борис Ельцин, став Президентом РФ? Ельцин был выпускником свердловского «Политеха», всю жизнь поддерживал тёплые

Из книги Множественные умы Билли Миллигана автора Киз Дэниел

Послесловие Начиная с первого выхода этой книги я получал письма от читателей со всех концов страны, в которых они спрашивали, что происходило с Билли Миллиганом после того, как судья Флауэрс отклонил его прошение о переводе в Афины.Если вкратце, произошло следующее.В

Из книги Подлая «элита» России автора Мухин Юрий Игнатьевич

Послесловие Итак, мы видим повторение истории.Сначала русскую элиту заставляли служить России, и Россия богатела и полнилась людьми, как русскими, так и на прирастающих территориях. Но потом элиту освободили от службы России, и она загнила, сосредоточившись на

Из книги Почему Путин боится Сталина автора Мухин Юрий Игнатьевич

Послесловие Сегодня в России все больше и больше народа хочет Сталина. И я здесь ни при чем, не думаю, что сильно изменила мировоззрение людей и работа моих коллег. Люди, которые хотят видеть у руля страны Сталина, объективно правы.Да, если бы Сталин не был убит, то сегодня

Из книги Всем стоять автора Москвина Татьяна Владимировна

Послесловие (О спектакле «Перед заходом солнца» в АБДТ)Сегодня, читатель, мы с вами никуда не спешим. Косые лучи заходящего солнца печально и ласково падают на террасу, где мы допиваем свой вечерний чай, скользят по белой скатерти, по серебряному сливочнику, по щипцам для

Из книги Перерождение (история болезни). Книга пятая. 2005 г. автора Кириллов Михаил Михайлович

Послесловие Аритмия в жизни нашей страны началась давно – после смерти Сталина, но я в своей счастливой занятости почувствовал ее системность лишь с начала 80-х годов. В обществе и партии появилась тогда какая-то особенная духота, приостановилось движение, словно в

Из книги Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. автора Коллектив авторов

Послесловие Уехал я из Читы в самом конце 1945 года. До этого времени часто встречался с Владимиром Коцюрубой, подолгу разговаривали обо всем. Дорогу к его дому на Чкаловской знал как свои пять пальцев. Трудно забыть такого человека, помню его до сих пор.Но прошли годы, и все

15 сентября - 90 лет со дня рождения народного артиста СССР Кирилла Лаврова. К этой дате на телеканале «Россия К» - документальные фильмы (), (15 сентября, 16:50 ), кинолента » (15-17 сентября, 13:40, 23:50 ) и спектакль БДТ им. Г.А. Товстоногова (18 сентября, 16:20 ).

Зрители разных поколений знают и любят Кирилла Лаврова по фильмам , «Стакан воды», «Живые и мертвые», «Мой ласковый и нежный зверь»; по работам на сцене БДТ в знаменитых товстоноговских спектаклях «Пять вечеров», «Океан», «Мещане», «Горе от ума», «На дне». В каждой своей роли актер искал глубину перевоплощения, проникновения в человеческий характер и добивался огромного воздействия на зрителей. «Для меня всегда очень важны внутренняя работа, поиски в области интуиции, внутренних нюансов, личных наблюдений; включение собственной фантазии», - утверждал актер.

Долгие годы Кирилл Лавров ничего не знал о судьбе своего деда, который после революции оказался в эмиграции в Белграде. Переписка с родными оборвалась в 1930 годы. Оказавшись на гастролях в столице Югославии, Кирилл Юрьевич пытался узнать что-нибудь о судьбе деда. Ему удалось найти его могилу на русском кладбище. Через некоторое время вместе с детьми и внучкой он отправился в Белград: «Я отвез их на православное кладбище и показал могилу моего деда. Для чего я это сделал? Пока будут жить мои сын, дочь и внучка, будет существовать и мой дед…» Этой удивительной поездке посвящен документальный фильм (14 сентября, 23:50, 15 сентября, 20:45 ), где Кирилл Лавров размышляет о судьбе семьи, о том, как важно помнить историю своего рода.

Он родился в актерской семье, но в детстве и не помышлял о театре, а мечтал об авиации. Мечта так и не осуществилась, а судьба привела его на театральные подмостки. Несмотря на то, что он так и не получил театрального образования, это не помешало ему стать народным артистом СССР, лауреатом многочисленных премий. Он полностью сделал себя сам, правда, признавался, что все время жил с чувством постоянного везения и от этого с чувством долга, что должен отплатить за все, что дала ему жизнь. В документальном фильме (15 сентября, 16:50 ) об актере вспоминают Ада Роговцева, Зинаида Шарко, Ольга Волкова, Анатолий Иксанов, Темур Чхеидзе, Валерий Шадрин. «Кирилл Лавров - это целая эпоха в жизни отечественного кино и театра. Трудно избавиться от ощущения, что место, которое он занимал в театральной жизни, так и останется навечно пустым, потому что заменить его некем, и еще долго гулким эхом будут отзываться в наших сердцах голоса людей, сумевших донести до нас аромат своего времени». Включены фрагменты из фильмов и спектаклей с участием Кирилла Лаврова.

Художественный фильм (15-17 сентября, 13:40, 23:50 ) был снят в 1968 году по одноименному произведению Ф. М. Достоевского. Экранизация всемирно известного романа стала последней режиссерской работой классика советского кино Ивана Пырьева. Внезапная смерть помешала режиссеру завершить картину. Ее закончили исполнители главных ролей Кирилл Лавров и Михаил Ульянов. В Кирилл Лавров сыграл роль Ивана. В ролях: Михаил Ульянов, Лионелла Пырьева, Кирилл Лавров, Андрей Мягков, Марк Прудкин, Светлана Коркошко, Валентин Никулин.

18 сентября в 18:20 - спектакль БДТ им. Г.А. Товстоногова с участием Кирилла Лаврова, Марии Лавровой, Василия Реутова, Андрея Носкова, Елены Перцевой, Михаила Морозова, Изиля Заблудовского, Анатолия Петрова. Глава большого богатого семейства, тайный советник и почетный гражданин города Матиус Клаузен потерял жену и неутешен в своем горе. Однако в его судьбе появилась молодая девушка, которая переворачивает его жизнь, и он готов пожертвовать семьей ради любви.

Пресс-служба телеканала «Россия К»

Эту премьеру ждали. Постановка знаменитой пьесы Гауптмана должна была стать воплощением "больших надежд": не только поводом для бенефиса Кирилла Лаврова в роли Маттиаса Клаузена, но и первой работой в БДТ Григория Козлова - вероятного претендента на пост руководителя театра.

"Я стану твоим посохом!" - восклицало в пьесе юное создание, в порыве самоотверженной любви решившее посвятить жизнь стареющему, но, без сомнения, величественному возлюбленному. Роль "посоха БДТ" пришлась Козлову как нельзя более по душе. Досадно лишь то, что режиссер оказался откровенно не готов к сложным задачам, которые диктовали ему большая сцена (классическая "коробка" БДТ сильно отличается от камерных пространств, в которых Козлов обычно работал в Петербурге), "большой стиль", сама пьеса, не свободная от налета хрестоматийности, и актеры, привыкшие к жесткой концептуальной режиссуре.

Строгое геометрическое оформление Александра Орлова с использованием разъезжающихся прямоугольных плоскостей и огромного задника с безмятежными белыми облаками предлагало особую графическую выразительность мизансцен. Между тем "псевдооперные", наивно "романтические" мизансцены этого спектакля еще найдут своих поклонников среди любителей театральных курьезов. Не в силах преодолеть страсть к декламации, гауптмановские персонажи то и дело норовили развернуться фронтально к зрителю и "доложить" свой текст.

Во время одного из монологов Лавров был "подан" особенно эффектно, именно так, как предпочитают выглядеть на сцене артисты: он один на авансцене, затемнение, контровой свет, звучит печальная музыка, и артист, выждав такт, с достоинством вступает...

Прелестна любовная сцена: на одиноко стоящей скамейке сидит так и не преодолевшая внутреннего сопротивления, лишь властью сюжета прижатая друг к другу пара - Клаузен (Кирилл Лавров) и Инкен (Александра Куликова - симпатичный жизнерадостный подросток откровенно побаивался импозантного Лаврова). Влюбленные неотрывно смотрят в зал и рассказывают нам о своем счастье...

Очевидно, что, приглашая дочь Кирилла Лаврова Марию на роль Беттины (той самой, чья ревнивая дочерняя любовь во многом спровоцировала детей Клаузена на предательский судебный процесс против отца), Козлов рассчитывал на интимный эффект родственных связей. Рассчитывал режиссер и на то, что идея его, декларированная в программке к спектаклю: "Не хотим делать спектакль о том, как убивает ненависть, хотим говорить о том, как убивает любовь", - реализуется на сцене сама по себе, без режиссерского вмешательства.

Для постановщика "Перед заходом солнца" сложности человеческой натуры ненавистны. Он стремился к максимально простым, популярным решениям ("все всех любят"), но, пытаясь избежать противоречий в характерах и мотивировках, обрек постановку на невнятность. В итоге Кирилл Лавров вынужден "вывозить" этот спектакль исключительно за счет собственного обаяния.

Обещание, данное Лавровым (до конца сезона назвать имя преемника на руководящем посту), осталось невыполненным. Тем не менее шансы Григория Козлова по-прежнему исключительно высоки.

БДТ им. Г. Товстоногова.
Режиссер Григорий Козлов

Григорий Козлов поставил перед собой задачу сделать не бенефис Лаврова (при всем уважении и любви к артисту, в коих он публично признается), а «ансамблевый спектакль, с развитием всех тем, когда возникает не одна правда, а правда каждого». «Не хотим делать спектакль о том, как убивает ненависть, хотим говорить о том, как убивает любовь», — сказал он, предваряя премьеру. Не получилось. Вернее, не получилось ничего принципиально нового. <…> Лавров играет как всегда. Он играет человека, верного своему долгу. В товстоноговском БДТ в поразительном актерском оркестре он исполнял эту партию. И определилась она очень скоро. <…> Семидесятилетний Клаузен, естественно, старше всех прежних героев актера. Еще естественнее, что сегодня старше, чем двадцать и более лет назад, Кирилл Юрьевич Лавров. Нет, не как всегда играет он в «Перед заходом солнца». В его творческой биографии актера и человека, возглавившего после смерти Товстоногова БДТ (снова — идея долга?!), роль Клаузена — акт освобождения. В драме, герой которой исповедует философию стоицизма, актера стоицизм не интересует. Его Клаузен и не философ вовсе. Не философ, но человек мудрый и оттого долгие десятилетия несший бремя долга с легкостью. К тому же дело, во имя которого исполнялся долг, в данном случае — безупречно «прекрасное и высокое». Но вот он, почти всю жизнь обуздывавший свои желания и скрывавший чувства, захотел «подать в отставку». Быть свободным. Оказалось — невозможно. Марина Дмитревская. Как вам, актеру, кажется — актерские предательства, подставы связаны с человеческими качествами или с изменчивой природой этой профессии? Кирилл Лавров. Я думаю — с человеческими качествами. То есть другое дело, что актерская профессия дает в этом смысле много соблазнов, но нельзя идентифицировать профессию и личные качества. Сволочь останется сволочью, в какой бы профессии он ни находился. А если у человека есть какие-то определенные принципы порядочности, то никакая профессия им не помешает. Это все, мне кажется, заложено генетически. Я знаю очень хороших актеров, снедаемых собственной злобой. Злобный человек — он так создан господом Богом, все время завидует, недоволен. Это чувствуется, кстати сказать, и на сцене, человеческую программу каждого из нас сцена проявляет.

«И это самое трагическое в том, что называется жизнью…»
(беседу с Кириллом Лавровым ведет Марина Дмитревская). № 22

Когда готовилась премьерная программка спектакля «Перед заходом солнца», ко мне подошла Саша Куликова — Инкен: «А можно написать в программке не „Александра“, а именно „Саша“, „Саша Куликова“? Театральные старики говорили мне, что имя должно быть короче фамилии. Это же дебют — как напишут, так и будет». Написали «Александра», но в театральную жизнь Петербурга в этом сезоне вошла актриса Саша Куликова. Вошла, чтобы сразу, как бывает нечасто, остаться в истории. Остаться партнершей К.Ю.Лаврова в одной из лучших его ролей и в первом же сезоне ввестись на роль Аксюши в «Лесе» и получить в «Федре» роль царевны Арисии. <…> Она оказалась личностью не только одаренной, но вызывающей уважение. Ее дебют стал событием. Не станем лукавить — первый раз зал действительно затихает, замирает именно на ее реплике во втором акте пьесы («Он столько дал мне…Он переродил меня…»), вернее — на паузе, когда готовятся эти слова, рождающиеся в молоденькой девочке, действительно почти подростке, обладающей уже женской силой. Это позже будут замечательные паузы и взрывы Клаузена—Лаврова, а вначале «чистый звук» принадлежит ей. Последний акт они пройдут вместе, на равных, и едва ли не лучшей сценой спектакля станет их дуэт у правого портала, когда Инкен обнимает безумного Маттиаса, почти сходя с ума: «Не люби меня, моей любви хватит на нас обоих!» Она умирает вместе с ним. Или остается жить им?

«Есть одна женщина…».