Изабелла юрьева - биография, информация, личная жизнь. Изабелла Юрьева: биография и личная жизнь Изабелла юрьева романсы

Биография
7 сентября 1999 года исполнилось 100 лет со дня рождения одной из самых популярных певиц российской эстрады - Изабеллы Юрьевой, лучшей из «цыганских» певиц, которые когда-либо были в России в XX веке. Юрьева не только классик русского бытового романса и его символ, но еще и воплощение целой исторической эпохи. Но только в 95 лет она получила звание народной артистки СССР! И что самое удивительное - в день своего столетия певица была жива и более или менее здорова!
Изабелла Юрьева родилась в Ростове-на-Дону. С детства она очень любила петь. Но когда живший по соседству скрипач, услышав пение девочки, похвалил ее голос (особенно его тембр) и пообещал, что она обязательно будет певицей, то родители Юрьевой пришли в ужас. Они хотели, чтобы дочь непременно стала врачом.
Как-то раз сосед-скрипач пригласил 17-летнюю Изабеллу на концерт в сад отдыха, где он выступал с оркестром. И предложил что-нибудь спеть. Это было первое публичное выступление певицы. Изабелла Даниловна вспоминала «Я ужасно волновалась. Спела я первый куплет, и вдруг в мой раскрытый рот влетел комар. Я поперхнулась и убежала за сцену. «Ну, кончилась моя карьера», - подумала я. Но публика была так великодушна, так хорошо меня приняла, что, попив водички, я опять вышла на сцену. Тут уж комар мне не помешал, и я ушла со сцены под бурные аплодисменты. Видимо, этот мой успех как-то повлиял на родителей, и они отправили меня в Петроград, где в консерватории, по классу рояля, училась моя сестра...
Я все запоминала с голоса. Сестра показала меня известному в то время пианисту Алексею Таскину, который когда-то аккомпанировал знаменитой Анастасии Вяльцевой. Я спела ему две песни, он меня похвалил и сказал, что учиться мне практически нечему, - можно прямо на эстраду. Я позанималась с ним недели две, подготовила три песни, и он мне аккомпанировал на моем первом выступлении в Петрограде... После этого я сразу уехала в Москву, где жила моя вторая сестра...»
В 1920 году, в Москве, Юрьеву пригласили петь в Театр сада «Эрмитаж», это была очень престижная в то время сценическая площадка. И певица подписала свой первый профессиональный договор, по которому ей платили 15 рублей за выход - в то время это были очень большие деньги.
Однажды на концерт Юрьевой в Малом зале консерватории пришел один из директоров Коммерческого банка. Увидев певицу, он безумно влюбился в нее. Ухаживал он долго, настойчиво и очень красиво. Зимой присылал Юрьевой на дом корзины с белой сиренью. Изабелла Даниловна вспоминает «В Москве имелись такие бюро услуг - «Красная шапочка». Назывались так, видимо потому, что их рассыльные ходили в картузах с красными околышами. И вот они доставляли мне от Рубина цветы с приколотой запиской «Взамен увядших. Целую ручки». И так чуть ли не каждую неделю. Какая женщина устоит! Сестра удивлялась «Белая сирень - зимой!» Пошла в магазин узнать цену. Оказалось, бешеные деньги. Корзина стоила 200 рублей... Соблазн выйти за него замуж был велик, но тут жизнь моя переменилась».
В 1924 году в Москву приехал представитель из Ленинграда и увез с собой Юрьеву и еще целую бригаду известных артистов Хенкина, Смирнова-Сокольского, Алексеева, Редель и Хрусталева. Как и с другими артистами, с Юрьевой он заключил контракт.
Ленинградский дебют Изабеллы Даниловны был непростым, и поначалу артистке не повезло. Если Москва и родной Ростов-на-Дону были, как говорится, у ее ног, то Питер - центр отечественной культуры - предстояло еще покорить. Имя Юрьевой в городе на Неве никому ничего не говорило. И брать ее никто никуда не хотел. Администратору Н. Рафаэлю, переманившему весь цвет московской эстрады, сказали «Зачем вы взяли эту девчонку да еще предложили ей 15 рублей за выступление У нас известные певицы получают столько за целую оперу. А вы хотите, чтобы эта красотка имела то же самое за два-три романса». Рафаэль возразил «Когда я слушал ее, я просто умирал...» Это заинтриговало.
Юрьевой назначили прослушивание в театре Юдовского - престижном заведении на Невском проспекте. Изабелла Юрьева вспоминает « Я вышла на сцену в черном бархатном платье с длинной ниткой жемчуга. В зале - только директора кинотеатров и эстрадные администраторы. Пела строго, очень деликатно. Одну песню исполнила, вторую, третью... Слышу - захлопали. И давай наперебой приглашать «Я беру ее», «Нет, я беру ее...» Вдруг поднимается молодой интересный мужчина и, что называется, ставит точку «Позвольте, я возьму ее к себе». Это был Иосиф Аркадьевич Аркадьев - главный администратор театрального треста, мой будущий муж. Он прошел за кулисы, поцеловал мне руку и сказал «Вы не только прекрасная певица, но еще и красивая женщина». Этот комплимент он повторял мне потом в течение 46 лет, до самой своей смерти...»
Муж Юрьевой - Иосиф Аркадьевич Аркадьев - по образованию был юристом, одно время занимал высокую должность - директора всего Петроградского театрального треста. В 1925 году Изабелла Юрьева и Иосиф Аркадьев стали мужем и женой. В свадебное путешествие они отправлись в Париж, где жили родственники мужа.
Юрьева и Аркадьев - это долгая и, в общем, безоблачная любовь. Иосиф Аркадьевич принадлежал к тому редкому типу мужчин, которые влюбляются раз и навсегда. Обладая тонким даром предчувствия опасности, он сразу же попытался отлучить жену от эстрады, вырвать из богемной круговерти двух российских столиц. И для этого прибег к радикальному и беспроигрышному варианту - увез Изабеллу Даниловну во Францию, от ангажементов, поклонников и белой сирени в корзинах, вроде как в свадебное путешествие.
«Мы приехали в Париж летом 25-го года, 14 июля, в праздник взятия Бастилии, - вспоминает Изабелла Даниловна. - Город просто утопал в опьяняющем море цветов, на Сене пароходы переливались гирляндами огней, небо озарялось цветными фейерверками... Мы целыми днями бродили по городу, наслаждались музеями и театрами, ходили в синематограф. В одном ресторане к нам подошел режиссер из киностудии «Альбатрос» и предложил мне сняться в его фильме. Он рассказывал что-то насчет моей будущей роли, а я закрывала столовой скатертью свой живот, ведь я была беременна, и, краснея, отнекивалась. Были приглашения сниматься и со студии «Уфа-фильм»...
Получила я предложение выступить и в «Олимпии», но не явилась на прослушивание. Меня уже начала мучить ностальгия, потянуло домой. По ночам, втайне от мужа, я плакала - так хотелось в Москву...
Родила я в такси, в «ситроене». Между прочим, во Франции был обычай родителям того, кто родился в автомобиле, фирма, скажем, «Ситроен», как в моем случае, дарила машину такой же марки. Я от подарка отказалась. Хотела родить обязательно в русской лечебнице в Нейн, под Парижем, однако день 17 декабря выдался очень вьюжный, ветер с мокрым снегом, на дороге сплошные пробки, машины двигались очень медленно. Муж наполовину высунулся из окна и кричал по-французски, которым владел в совершенстве, чтобы нас пропустили. Но доехать все равно не успели. Пуповину мне перерезали еще в машине. Когда я увидела попку своего малыша, то единственное, что я сказала «Укройте его, он же простудится». Его завернули в мою котиковую шубу. Потом уже я узнала, что ребенок появился на свет с врожденным пороком сердца...»
Прожив год в Париже, Изабелла Юрьева вместе с мужем все же решили вернуться в Россию. Хотя возможности безбедно устроить свою жизнь, хотя бы в той же Франции, конечно же, у них были - родственники мужа владели в Париже норковой фермой и заводом по производству радиодеталей.
А что ожидало их в Москве Романтика коммунального бытия. В 16-метровой московской комнате проживающих стало пятеро сестра с мужем, Изабелла Даниловна, Иосиф Аркадьевич и их маленький Вовочка. Но вскоре жилищные проблемы разрешились. К удивлению многих, Аркадьев возглавил парфюмерный трест «ТЭЖЭ». «Мыло - это политика», - любил повторять Иосиф Аркадьевич. (Мыла тогда в Москве было очень мало.) Когда сын Вова немного подрос, его отправили в Ленинград, чтобы Изабелла Даниловна могла нормально готовиться к концертам.
Но произошло несчастье. Позвонили из Ленинграда и сообщили, что ребенок скоропостижно умер, прожив год и две недели. Иосиф Аркадьевич, не взяв с собой жены, умчался на похороны. А у Изабеллы, как нарочно, было выступление в мюзик-холле на Садовой. Разбитая, она вошла в кабинет Э. Данкмана, директора мюзик-холла «Я не могу сегодня выступать, у меня умер ребенок». А он как ни в чем не бывало отвечает «Изабелла Даниловна, публика ничего не должна знать. Ее не интересует ваша личная жизнь. Она пришла развлечься». Делать было нечего. Контракт рвать нельзя. Юрьева вышла на сцену. Зрители встретили ее привычными аплодисментами, а сидевшая в ложе опереточная прима Клава Новикова заплакала - она уже знала обо всем. Изабелла Юрьева спела две песни, и Данкман, смилостивившись, отпустил ее домой.
После смерти ребенка муж настаивал на хотя бы временном прекращении концертов. Он говорил ей «Заинька, никаких треволнений, никаких нагрузок. Ты должна забыть все и хорошенько отдохнуть. А когда захочешь по-настоящему - вернешься на сцену».
Последнее выступление певицы состоялось в Большом театре 19 ноября 1928 года. Афиша извещала «Грандиозный концерт Изабеллы Юрьевой». И шрифтом поменее - перечень артистов, занятых в антураже Е. Гельцер, В. Качалов, В. Пашенная, В. Блюменталь-Тамарина, И. Козловский, Н. Бравин и другие.
После этого концерта в творческой биографии Юрьевой последовал перерыв длиной в 8 лет. Певица не могла забыть о смерти ребенка, а муж вообще не хотел, чтобы она возвращалась на эстраду.
В 1931 году им дали квартиру в Трехпрудном переулке. Обставляли ее не спеша и со вкусом, благо в столичных магазинах продавалось много красивых и редких вещей. Сравнительно недорого можно было купить и мебель екатерининских времен, и кабинетный рояль «Мюльбах», и подлинник Айвазовского, не говоря уже о кузнецовских сервизах и прочей интересной посуде, именуемой ныне «антиквариатом». Все это появилось в доме Юрьевой. А в свой день рождения Изабелла Даниловна получила в подарок от своего мужа бриллиантовый перстень Фаберже.
Иосиф Аркадьевич был беспредельно чуток и внимателен к жене. По утрам он выходил из дому, покупал на Тверской цветы и шоколад, и когда Изабелла Даниловна просыпалась, то на ночном столике уже стояли ее любимые гиацинты, а рядом лежала плитка «Золотого ярлыка» или «Соломки».
«Кажется, у Ильфа и Петрова в их знаменитом романе есть фраза «Мечта всех американок иметь золотистый «Крейслер», - вспоминает Изабелла Даниловна. - В 1936 году мой муж купил у одного американца машину такой марки. Тогда в Москве было всего два золотистых «Крейслера» один - у нас, другой - в НКВД. И когда мы встречались на улицах, то салютовали друг другу».
Лето они проводили на Клязьме. Ели клубнику, катались на лодке, принимали гостей. Однако Изабелла Юрьева скучала по сцене, по шуму аплодисментов. Иосиф Аркадьевич не стал возражать против ее возвращения на эстраду. Более того, он написал для Юрьевой тексты множества песен, самые известные из них «Если помнишь, если любишь», «Ответ на дружбу», «Первый бал», «Если можешь, прости».
Несмотря на всеобщую популярность, петь Юрьевой часто просто не давали. В 1930-х и 1940-х годах романс был практически запрещен, а его исполнители преследовались. Этот жанр называли мещанской, буржуазной музыкой. Изабелла Юрьева вспоминает «Я говорила тогда, что ведь и Пушкин любил романсы... В то время придирались к каждому слову. Мужу приходилось переписывать для меня многие романсы. Что мне особенно обидно меня практически морально обокрали. У меня был очень красивый грудной голос. Однако мне запрещали петь таким голосом, потому что эти грудные ноты были похожи на цыганские. Самое красивое в моем голосе во время записи убирали. Из-за этого я ненавижу некоторые свои пластинки, реставрированные в 1970-е годы. Но больше всего меня расстраивает то, что в этих записях мой голос звучит на полтора тона ниже, а ведь у меня был высокий, насыщенный драматическими интонациями голос. Когда я хорошо пою, я сама плачу».
В Ленинград, куда ее пригласили на шестимесячные гастроли, Юрьева приехала без концертмейстера. В филармонии певицу успокоили «Мы вам дадим такого аккомпаниатора, какого ни у кого не было». В самом деле, Иосиф Аркадьевич, прослушав игру Симона Кагана, оценил способности музыканта высоко «У него в каждом пальце заключено по 25 каратов бриллиантов». Про Кагана говорили, что, если бы не его алчная супруга, толкнувшая пианиста на эстраду, из него мог бы получиться второй Горовиц. Кэто Джапаридзе, тоже гастролировавшая в Ленинграде, удивленно спрашивала у Юрьевой «Как вы можете работать с таким пианистом, ведь он же забивает артиста». И действительно, Каган был таким виртуозом, что определенная часть публики приходила слушать именно его, а не того, кому он аккомпанировал. Но Юрьева считала - без него она не певица.
После одного из концертов в «Европейскую», где остановились Юрьева и Аркадьев, пришел Михаил Зощенко - выразить свою признательность и восхищение талантом артистки. Он был совершенно очарован красотой и обаянием певицы. Зощенко вполне серьезно увлекся Юрьевой. Он прекрасно понимал, что вторгается в чужую жизнь и что шансов у него нет никаких, и потому лишь иногда присылал цветы или звонил по телефону. Однажды он сказал Изабелле, что хочет написать о ней. Она очень разволновалась и попросила его не делать этого, иначе он разведет ее с мужем. И действительно, Иосифа Аркадьевича давно раздражали эти деликатные знаки внимания к его жене. И однажды он вспылил «Если этот Зощенко еще раз появится здесь, я не посмотрю, что он писатель, и спущу с лестницы... И вообще, нам пора собираться в Москву». Зощенко нанес прощальный визит и вскоре послал коротенькое письмо «Милая Изабелла Даниловна! Спасибо за Вашу карточку и за чудесные пластинки. И за вечер, который я провел у Вас. Вы были трогательны во всем! Все было чудесно и немножко по-детски. Я посылаю Вам на память мою карточку и книжку. Я буду надеяться, что Вы иногда вспомните меня - Вашего горячего и преданного поклонника. Целую Вашу милую руку. Михаил Зощенко. Сердечный привет Иосифу Аркадьевичу».
«В Москве меня ожидала другая напасть, - вспоминает Изабелла Юрьева. - В нашем подъезде стал появляться странный человек в шляпе и макинтоше. Чуть ли не каждый день маячил на лестничной площадке, в закутке возле окна, и когда мы выходили, он снимал шляпу и кланялся, не произнося при этом ни единого слова. Мужу в конце концов надоела эта пантомима, и он обратился в милицию. Человека в шляпе привели в участок. Начальник, в нашем присутствии, сурово спрашивал у него «Почему вы преследуете гражданку Юрьеву» - «Я ее люблю», - отвечал тот. Милиция обескуражена «Но она же замужем». - «Ну и что Разве нельзя любить замужнюю» - «Что вы глупости говорите». - «Это для вас глупости. Мадам Юрьева, я вас когда-нибудь обидел» Я говорю «Нет». Он обращается к начальнику «Вы когда-нибудь любили» - «Это к делу не относится. В общем, просим вас больше не напоминать о себе». С тех пор он перестал ходить в наш подъезд. Я тогда даже думала, что он был психически болен».
Однажды, за полночь, в квартире певицы раздался телефонный звонок. Изабелла Юрьева сняла трубку. Голос осведомился «Товарищ Юрьева» - «Да. А кто говорит» - «За вами сейчас придет машина. Поедете в Кремль на концерт». Иосиф Аркадьевич сказал, что все это чей-то розыгрыш и потому ехать никуда не надо». Изабелла Даниловна растерялась, а незнакомец на другом конце провода настаивал «Вы не имеете права отказываться». Тогда Юрьева попросила позвать кого-нибудь из выступающих артистов. После долгой паузы подошел Козловский, которого она знала «Пунчик, приезжай, здесь концерт и тебя ждут».
Пунчик - так он называл Юрьеву и спустя полвека, когда звонил по телефону или присылал открытку «Дорогая Изабелла Даниловна! Увидел статью в «Правде» и знаменитый профиль, чувственные губы и сразу как будто послышалось звучание «Вновь жажду встречи - верни мне снова ласку» и с душевным порывом звучит Юрьева! Поздравляю, дорогая Изабелла, очаровательная «Пунчик»! Доброй жизни! Пусть будет И. Юрьева камертоном сегодня и в грядущем. С уважением И. Козловский».
«Когда пришла машина, я заявила, что без мужа никуда не поеду - мы с ним никогда не разлучаемся. Офицер стал говорить, что это - Кремль, там правительство. Но я уже знала себе цену и потому уперлась. Деваться им было некуда, взяли со мной и мужа. Приехали в Кремль. В банкетной комнате, откуда вызывали на сцену, меня посадили между Козловским и Калининым. Козловский говорит «Михаил Иванович, вот наша белая цыганка, наша камея очень волнуется». Калинин обнял меня за плечи «Не волнуйтесь, дорогая. Я, когда читаю лекции, тоже волнуюсь». Тут неожиданно вошел Сталин. Поздоровался со всеми, задержал на мне взгляд и так же неожиданно вышел. Больше мы его в тот вечер не видели...
Максим Дормидонтович Михайлов рассказывал мне, что он как-то попал в Кремль на довольно приватный прием, и Сталин там сам заводил патефон. Крутил одну и ту же пластинку - «Сашу» - и повторял «Харошая песня, харошая певица, харашо поет». Вообще, когда меня приглашали на такие концерты, то всегда предупреждали «Изабелла Даниловна, только не агитируйте нас, можете петь какую угодно цыганщину, советских песен не надо».
На следующий день после объявления войны, 23 июня 1941 года, Юрьева уже пела на вокзалах и мобилизационных пунктах. А вскоре поехала на Карельский фронт в составе концертной бригады, выучив несколько советских песен. Но бойцы на фронте кричали «Сашу!», «Белую ночь!», «Он уехал!»
«Я тогда была в военной форме, - вспоминает Изабелла Даниловна. - И тут один генерал мне говорит «Изабелла Даниловна, снимите форму, пойте в своих концертных платьях, дайте бойцам хоть на время забыть о войне». Я себе и представить не могла, что во время войны возникнет такой интерес к моим романсам, такая потребность в них. Всю войну я получала с фронта трогательные письма».
Иосиф Аркадьевич был назначен директором Колонного зала Дома Союзов. Правда, занимал он эту должность недолго. Ему предложили вступить в члены РКП(б), мотивируя тем, что Колонный зал часто посещают члены правительства, а посему его директор должен быть обязательно партийным человеком. Аркадьев дипломатично отклонил оказанную ему честь. Тогда ему настойчиво порекомендовали перейти в заместители директора. И от этого он отказался, предпочтя роль простого администратора при известной певице.
К этому времени они обзавелись дачей в Валентиновке - дачном поселке Художественного театра. Иосиф Аркадьевич собственноручно сделал проект и сам руководил строительством. Дача вышла на загляденье двухэтажная, с шестью балконами и 24-метровой террасой. Туда провели телефон. А в то время для обитателей Валентиновки телефон был большой редкостью - его не имела даже Пашенная, только один аппарат был установлен, в правлении дачного кооператива.
Иногда у Юрьевой и Аркадьева гостил Дунаевский с женой. Возможно, композитор рассчитывал, что популярная артистка исполнит и что-нибудь из его оптимистических песен. Но Изабелла Юрьева была равнодушна к его творчеству. Лишь в период, когда усиленно пропагандировали так называемую «советскую песню», Юрьеву каким-то образом уговорили включить в один концерт его «Вечер вальса».
В разгар хрущевских нововведений перед Юрьевой и Аркадьевым, как и перед многими, возникла дилемма либо дача, либо квартира. Загородный дом постоянно требовал расходов на содержание. Выступала Юрьева уже мало, а налоги, независимо от числа концертов, надо было платить по 500 рублей в месяц. От дачи решили избавиться. Изабелла Даниловна с трудом нашла покупателя - священнослужителя, который предлагал 22 тысячи. Правление дачного кооператива не разрешило сделку - купить мог только артист или, в крайнем случае, врач. В результате дачу со всей обстановкой продали Лундстрему за 10 тысяч.
Как-то Лундстрем позвонил Изабелле Даниловне и сказал, что там остались ее старые афиши. Но о мебели и книгах почему-то не упомянул.

«Мне сегодня так больно,
Слезы взор мой туманят.
Эти слезы невольно
Я роняю в тиши.
Сердце вдруг встрепенулось,
Так тревожно забилось...
Мой нежный друг,
Если можешь - прости...»

Изабелла Юрьева вспоминает «Это танго мой муж создал за десять минут... Я ему говорю «Что ты там пишешь» А он отмахивается «Подожди». А потом подает мне листок со стихами. Мы ведь действительно с ним никогда не расставались. Он ради меня пожертвовал своей карьерой. Стал администратором, возил меня на гастроли, писал мне песни. И, шутя, называл себя Федей Протасовым, добавляя при этом «Я погиб за цыганский романс». В 1968 году мы с ним ездили в Париж, вспоминали молодость, а в 1971-м его не стало... Мне иногда кажется вот сейчас откроется дверь, и он войдет, смеющийся и безумно влюбленный в меня. Мы прожили с ним 46 лет, будто один день. Как любовники. И он говорил мне, как в том романсе «Локон» «Заинька, чем больше твоя головка седеет, тем дороже и роднее ты мне становишься».
А потом были почти тридцать лет одиночества... Чтобы не оставаться одной по вечерам, Изабелла Даниловна брала на житье домработниц. И каждый раз удивлялась, как трудно найти порядочного человека. «Почему я должна прятать письма Зощенко и другие дорогие сердцу реликвии в напольные часы или еще куда-то - жаловалась певица. - Все равно пропали и письма, и книги, и многое другое. Утром кушаю серебряной ложкой творог, вечером ложки нет - девчонки-студентки утащили, жили у меня тут... То тарелки не найду, то чашки из сервиза не досчитаюсь... А я не могу быть одна. У меня постоянная депрессия... Я практически не сплю...»
Во время чествования певицы в день ее 95-летия она спела на сцене московского Колонного зала романс, и публика встала. Последний раз Изабелла Юрьева вышла на сцену и спела в 98 лет, тогда публика тоже встала и плакала. В день своего 100-летия Изабелла Даниловна петь уже не могла.
20 января 2000 года Изабелла Даниловна Юрьева скончалась на 101-м году жизни.

РОМАНС ЖИЗНИ ИЗАБЕЛЛЫ ЮРЬЕВОЙ

«Разбила бы все зеркала! Ужасно, что женщина стареет, а душа остается молодой…»

Ее обожали, потом забыли, и на исходе века вспомнили вновь. Королева цыганского романса, имя которой гремело в 1920–40-х годах, прожила целый век. От нее требовали «осоветить» репертуар, запрещали выступать, заставляли менять текст классических романсов. Но она не сдавалась. Пройдет время, и импресарио назовут Изабеллу Юрьеву «Мадам Вечный Аншлаг», – попасть на ее выступление было непросто.

«Учиться не надо…»

Выдающаяся певица родилась 1899 года в Ростове-на-Дону. Отец был мастером по театральным шляпам, а мать – постижером в ростовском театре. Сама певица вспоминала: «Нас, детей, было пятеро: четыре сестры и брат. Большая дружная еврейская семья».

Сосед Ефим Цимбалист – скрипач симфонического оркестра, услышав однажды, как поет Беллочка Ливикова, стал уговаривать родителей показать девочку специалисту. Но отец и слышать не желал, чтобы его дочь стала певицей.

Шестнадцатилетнюю девушку Ефим пригласил спеть в концерте на летней площадке театра. Она исполняла романс из репертуара модной в ту пору Натальи Плевицкой «По старой Калужской дороге». Спела два куплета, и… комар влетел ей прямо в рот, открытый на высокой ноте. Юная певица поперхнулась, закашлялась и убежала со сцены, решив, что это конец карьеры. Ей дали воды, утешили, уговорили спеть заново. Зрители встретили аплодисментами и заставили исполнить еще две песни.

Узнав об этом успехе, родители изменили свое решение и отправили Изабеллу в Питер, к сестре Анне, которая училась там в консерватории. Та отвела сестру к своему профессору. Прослушав Изабеллу , он сказал: «Судьба послала ей природную постановку голоса. Учиться не надо. Ни в коем случае! Сведите ее с хорошим эстрадным певцом, пусть выучит с ней несколько песен – и она готовая певица».

В 1922 году в Москве Изабелла с сестрой побывала у бывшего аккомпаниатора Федора Шаляпина, и когда он услышал голос никому еще не известной певицы, то сразу же предложил ей разучить несколько романсов и на следующий день выступить в концерте. С тех пор она взяла себе псевдоним .

Изабелла Юрьева – не просто певица

Предстояло завоевать не только Москву, но и Питер, где в середине 1920-х певицу еще не знали. Как раз в это время в Эрмитаж приехал администратор Рафаэль отбирать артистов для концертов в Питере. Но в Северной столице с неизвестной «певичкой», «девчонкой» и разговаривать не желали, а за дорогостоящий контракт грозили Рафаэлю увольнением. Но тот буквально умолял: «Я увидел, услышал и умер. И вы умрете». Ему отвечали: «Берите ее с собой и поезжайте умирать в Москву». И все же Рафаэль настоял на своем.

В зале сидели эстрадные администраторы, директора оперы и кинотеатров. Изабелла исполнила одну песню, вторую, третью. И вдруг раздались долгожданные аплодисменты. Импресарио начали наперегонки приглашать певицу. Вдруг поднялся молодой мужчина и ставит точку: «Позвольте я возьму ее к себе». Он прошел за кулисы, поцеловал ей руку. «Вы не только прекрасная певица, но и красивая женщина». Этот комплимент Иосиф Аркадьев (Эпштейн), в то время главный администратор театрального концерна, повторял ей 46 лет, до самой своей смерти. Он сумел обеспечить ей безбедную жизнь и стал ее единственной любовью. Это были, по признанию Юрьевой , самые счастливые годы в ее жизни. Иосиф Аркадьевич стал автором текстов знаменитых юрьевских шлягеров: «Ласково взгляни», «Весенняя песенка» и «Если можешь – прости».

С Иосифом Аркадьевым Изабелла Даниловна отправилась во Францию. Весь 1926 год супруги провели в Париже. Юрьева очаровала французскую публику. Ей предложили выступить в знаменитой «Олимпии» и даже сняться в главной роли во франко-испанском фильме, но она отказалась. Певица в то время готовилась стать матерью и родила сына в такси у ворот роддома.

Сын Володя появился на свет с врожденным пороком сердца и, прожив чуть больше года, умер. «Я осталась в Москве со своим горем. А через два дня вынуждена была выступать на сцене дорогущего мюзик-холла на площади Маяковского. Мне было сказано: публика ничего не должна знать, она пришла веселиться… И я пела, держась за стул. А в ложе над сценой плакала опереточная прима Клавдия Новикова, моя приятельница. Она все знала…» – вспоминала позже Изабелла Даниловна .

«Связки не выдерживают…»

В 1937 году Юрьева записала на пластинку первую песню «Ты помнишь наши встречи» Ильи Жака и Андрея Волкова, которая через три года стала шлягером, но не у нее, а у .

К началу 1940-х годов Изабеллу Даниловну начали травить в печати. Даже требовал «осоветить» репертуар певицы. С началом Великой Отечественной войны стали создаваться фронтовые концертные бригады, в состав которых вошла и Юрьева . Она выступала в госпиталях, на призывных пунктах, ездила на Карельский фронт, в разрушенный Сталинград. После войны объездила с гастролями весь Советский Союз. Исполняла старинные романсы, современные лирические песни.

с Иосифом Аркадьевым

Но травля русского романса, притихшая было за войну, возобновилась летом 1946 года. Юрьева почувствовала эту опалу на себе, когда при записях на пластинку редакторы придирались к тексту и непосредственно к ее исполнительской манере. А петь предписывалось о том, как «…стоит на вахте мира прославленный шахтер, он в угольные скалы врубается в упор. Не спит товарищ Сталин ночами напролет, он тоже вахту мира в Кремле сейчас несет». Естественно, она отказалась исполнять подобное, заявив, что «мои голосовые связки не выдерживают этой тональности».

Тем не менее Юрьева и Аркадьев разъезжали по Москве на шикарном «крайслере». Второй такой был, по слухам, чуть ли не у самого Ежова. Огромные гонорары, о которых могли только мечтать ведущие оперные певцы, и солидные доходы преуспевающего Аркадьева позволили этой супружеской паре обставить квартиру антикварной мебелью и построить дачу с шестью балконами. В этом дачном поселке было всего два телефона – у примы Малого театра Веры Пашенной и у Изабеллы Юрьевой .

Знаменитые поклонники Изабеллы Юрьевой

Не обошли вниманием Юрьеву и высшие чины страны. Как-то вечером зазвонил телефон. Певицу приглашали приехать в Кремль. Там за ужином она оказалась рядом с Михаилом Калининым. Позже Изабеллу Даниловну друзья упрекали за то, что та не замолвила перед ним слово о смягчении политики гонения на романс.

Конечно, у Юрьевой была масса поклонников. Еще до замужества, покоренный ее красотой, ей предлагал руку и сердце американский миллионер Арманд Хаммер, но она не могла себе представить жизнь вдали от России. Когда она была уже замужем, на ней хотел жениться любвеобильный поэт и переводчик Самуил Маршак. Михаил Зощенко подарил певице свою новую книгу с дарственной надписью, а потом так зачастил в гости к Юрьевой и Аркадьеву, что муж предупредил Изабеллу : «Если Зощенко еще раз попытается к нам прийти, я спущу его с лестницы!»

P. S.

В 1955-м эстрадные артисты пережили очередную советскую трагедию. Всех, кто достиг пенсионного возраста, хотя многие были еще в расцвете творческих сил, принудили оставить сцену. В 1966 году Юрьева оставляет профессиональную эстраду, а через пять лет умирает Аркадьев, ее единственная любовь, и для нее наступает тот грустный период жизни, о котором так метко сказала Фаина Раневская: «Одиночество – это когда есть телефон, а звонит будильник». Изабелла Даниловна звание народной артистки России получила лишь к своему 90-летию, в 1992 году.

Умерла в Москве 2000 года. Но песни ее и голос продолжают жить своей жизнью – «Если можешь, прости», «Очи черные», «Только раз бывают в жизни встречи…».

ФАКТЫ

Она нигде ни у кого никогда не училась. Бог наделил ее голосом, музыкальной памятью и артистизмом. До конца своих дней не знала нот, а все свои песни разучивала по слуху. С ней выступал превосходный аккомпаниатор Семен Каган, и этого было достаточно.

За удивительную красоту Изабеллу Даниловну называли «камеей» и «белой цыганкой». Чтобы ничем не подчеркивать некую легкость своего жанра, она одевалась очень строго. Предпочитала черное бархатное платье со шлейфом и длинной нитью жемчуга. Зрители, попавшие на концерт впервые, недоумевали, настолько хрупкий облик не вязался с сильным грудным голосом.

Изабеллу Юрьеву несколько раз приглашали в Кремль вместе с , Хенкиным и Козловским, предупредив: «Только не агитируйте нас за советскую власть, можете петь любую цыганщину, советских песен не надо».

Обновлено: Апрель 13, 2019 автором: Елена

Думала, что уже закончила о певцах прошлого века. Но не могла пройти мимо близкой даты 20 января.
В этот день 2000 года не стало «белокурой цыганки – Изабеллы Юрьевой.

Она была, как писали российские газеты, одной из лучших исполнительниц русских и цыганских романсов. При том, что она не была ни русской, ни цыганкой.
Белочка Ливикова родилась 7 сентября 1902 года в Ростове на Дону.
Ее отец Даниил Григорьевич был мастером по театральным шляпам, мать, Софья Исааковна, - постижером (специалистом по изготовлению париков, накладных усов и бород) в ростовском театре.
Сама певица вспоминала: «Нас, детей, было пятеро: четыре сестры и брат. Большая дружная еврейская семья.
Привожу полностью статью Александра Федорова из газеты Амурская Правда № 335-336:
Однажды к пятилетней Белле на улице привязалась цыганка и начала гадать ей по руке: сказала сначала про долгую жизнь, а потом добавила: "Сама цыганкой станешь. Монисто золотое, бриллиантовые кольца наденешь, королевой назовут, на трон посадят. Жених по жизни на руках понесет".
Уже в 12 лет Белла поняла, что не в учении счастье, и заявила родителям, что будет певицей.
В 1916 году она дебютировала в ростовском городском саду, исполняя романсы.
Чистый голос девушки, красота тембра буквально потрясли публику.
На крыльях успеха Белла полетела в Петербург.
Известный эстрадный пианист, аккомпанировавший Шаляпину и Вяльцевой, сказал Юрьевой: "Да вы готовая певица! Голос поставлен самой природой. Учебой его лишь испортят. Сделают выше, а до оперы не дотянут. Пойте так, детка".
С этого дня началось восхождение Изабеллы на эстрадный Олимп.
В 1925 году актриса связывает свою жизнь с Иосифом Энштейном (известным в артистическом мире как Иосиф Аркадьев).
Муж и первый поклонник ее таланта пожертвовал карьерой юриста, стал ее администратором, окружив жену любовью и вниманием. К тому же именно он написал тексты знаменитых юрьевских шлягеров - таких, как "Ласково взгляни", "Весенняя песенка", "Если можешь, прости".
1925 - 1926 годы Изабелла Юрьева с мужем провели во Франции. Они снимали квартиру в центре Парижа, на Монмартре.
В Париже она давала концерты, имела грандиозный успех, очаровала парижскую публику. Ей предлагали сказочные контракты: выступления в знаменитой "Олимпии", съемки в кино, в конце концов предлагали вообще остаться в благополучной Франции, но она отказалась.
В Париже 17 декабря 1925 года родился сын Володя. У него был врожденный порок сердца, и малыш, прожив чуть больше года, умер.
А у Изабеллы в этот день был объявлен концерт на сцене "Мюзик-холла".
Как вспоминала она позднее: "Я зашла в кабинет к директору "Мюзик-холла" Э. Данкману и сказала, что не могу выступать, так как у меня умер ребенок".
Он спокойно ответил: "Публику не интересует ваша личная жизнь. Она пришла развлечься. Все билеты проданы".
И я пела, вцепившись в стул, для ничего не подозревающей публики".
Больше детей у Юрьевой не было, и все свои чувства она вкладывала в песни.
Зрители восторженно принимали весь ее репертуар.
За неповторимое своеобразие голоса и редкую красоту Изабеллу Даниловну стали называть "белой цыганкой".
В конце 20-х годов "цыганщина", а вместе с нею и русский романс были провозглашены безвкусицей, вредительством, плодом распущенных нравов.
Изабелла Даниловна могла изменить репертуар - артистические данные это позволяли, но не позволила душа певицы.
Ни уникальный голос, ни невероятная энергетика исполнения не спасли певицу от официального запрета. С 1930 по 1936 год Юрьева не выступала.
Изабелла Даниловна, конечно, могла позволить себе не работать. Ее огромные гонорары и солидные доходы преуспевающего мужа позволяли им жить безбедно.
Роскошная трехкомнатная квартира (там мне посчастливилось бывать. - А. Ф.), обставленная антикварной мебелью екатерининских времен, картины Сурикова и Айвазовского на стенах, рояль фирмы "Мюльбах", огромная дача с шестью балконами и террасой, серебристый "Крайслер" (второй такой в Москве был в НКВД, у Ежова)...
"Запрещенную" Юрьеву любили слушать и высшие эшелоны власти.
На ночных концертах в Кремле она исполняла песни не о советском будущем, а свои жестокие романсы.
С 1937 года гонения на "цыганщину" поутихли, и выступления Юрьевой вновь собирали полные залы. Она очень много гастролировала по стране.
Во время войны Юрьева дала 106 концертов в блокадном Ленинграде, добираясь туда по дороге жизни. Зимой в 38-градусный мороз пела на Карельском фронте.
В конце 40-х годов "цыганщина" вновь была признана вредительством. Юрьева сопротивлялась сколько могла, но в 1959 году вынуждена была распустить свой ансамбль.
Она еще выступала в сборных концертах, но имя певицы все реже появлялось на афишах.
В 1965 году Изабелла Даниловна перестала петь со сцены.
Но в 1968 году сбылась ее давняя мечта: певицу включили в группу для поездки в Париж вместе с московским мюзик-холлом.
На сцене "Олимпии" в 69 лет она дала последний в жизни сольный концерт и пережила очередной звездный час.
В 1971 году Изабелла Даниловна овдовела. В любви и согласии она прожила с мужем 46 лет, и это были самые счастливые годы.
Муж сумел создать для нее безбедную жизнь.
Изабелла Даниловна была наивной, неприспособленной к быту.
Сама никогда ничего не делала, даже газ под кастрюлькой не зажигала - все делали домработницы. Совершенно не умела готовить.
Как-то призналась мне, что ни разу в жизни не ходила в магазин за хлебом, а только за косметикой.
Изабелла Даниловна была невероятно кокетливой женщиной с душой трехлетнего ребенка, жаждущего похвал. Не знаю ни одной актрисы, которая бы так же любила комплименты. Она расцветала от них и становилась моложе лет на 50.
К 90-летию Изабелла Даниловна похудела, и у нее обнаружилась замечательная изящная фигура - Изабелла Юрьева расцвела для новой жизни.
Она носила костюмы от кутюр, туфли на шпильках и, попадая на сцену, самозабвенно пела.
Многие люди заново открыли Юрьеву в конце 80-х. Голос у нее замечательно сохранился, она уверенно чувствовала себя на сцене и спешила жить, зная, что такое годы забвения.
В 1992 году ей присвоили звание народной артистки России, минуя "заслуженную".
В Театре эстрады состоялся концерт "В честь королевы русского романса". Она пела. Для нее это было возвращением!
Настоящим триумфом стал ее 100-летний юбилей в ГЦКЗ "Россия".
Незадолго до концерта она писала мне: "Дорогой мой друг. Я нахожусь в страшном волнении от предстоящего юбилея. По городу развешаны колоссальные афиши, а я пребываю в безумно нервном состоянии, даже слегла от переживаний.
Я, кроме пения, никогда ничего не знала, а теперь на меня навалились все дела. Что будет дальше, не знаю: смогу ли я быть на своем юбилее или нет?
Вы понимаете, какая лежит на мне ответственность, с которой я совершенно не могу справиться. Петь мне, конечно, трудно. Вот почему я так нервничаю".
Я был на этом уникальном концерте. Впервые в истории России 100-летняя актриса вышла на сцену. Четырехтысячный зал встретил Изабеллу Юрьеву стоя, громом аплодисментов.
Выглядела она фантастически: в черном бархатном платье, норковой накидке на плечах, туфлях на шпильках и в своих лучших драгоценностях - бриллиантовых серьгах и перстне работы Фаберже.
В тот вечер, презрев годы, Юрьева пела, правда, совсем немного. Но это была песня длиною в человеческую жизнь, песня длиною в целую эпоху.
На следующий вечер я был приглашен на ужин к королеве русского романса. Никого, кроме Изабеллы Даниловны и ее домработницы Оли, на ужине не было. Юрьева сказала: "Я еле живая, но вы тот человек, которого я приму у себя даже тяжелобольная". Во время ужина певица попросила:
- Оля, принеси губную помаду, я хочу накрасить губы. Я сказал: "Зачем вам сейчас красить губы? Вы же едите".
- Ах, Сашенька, женщина всегда должна быть красивой.
Зачем мне валидол? Когда я счастлива, он мне не нужен, а вот губная помада мне всегда нужна. Кстати, я хотела спросить вас, как я смотрелась вчера в мехах?
- Потрясающе, Изабелла Даниловна! Вы были сказочно элегантны.
Такой разговор состоялся у нас с певицей, на второй день после ее 100-летия.
После этой встречи мы общались только по телефону, практически до последнего дня ее жизни.
Последние годы очень большое участие в ее жизни принимал Иосиф Кобзон.
Он даже нашел ей новую домработницу, которая вкусно готовила и хорошо ее кормила.
1 января 2000 года, вернувшись утром домой после встречи нового тысячелетия, Изабелла Даниловна слегла.
20 января она тихо угасла.
Иосиф Давыдович хотел похоронить Юрьеву на Новодевичьем кладбище, но ее близкие настояли на том, чтобы она лежала на Донском, где покоятся ее сестры и муж.
В заключение послушайте ее интервью и танго в ее исполнении:

Это певица для всех и навсегда. Ее уже нет на этой земле, но песни ее и голос продолжают жить своей жизнью. «Белая ночь», «Караван», «Если можешь, прости», «Очи черные», «Саша», «Только раз бывают в жизни встречи...» Ее портрет тиражирован на многих пластинках - взметнулись стрелки бровей, приподняты локоны над висками, безукоризнен овал... Тут явственно проступают стиль, мода, черты женского облика довоенного времени. Перед нами - королева патефона, звезда дотелевизионной эпохи.

Изабелла Даниловна Юрьева - выдающаяся русская эстрадная певица, родилась 7 сентября (по старому стилю 25 августа) 1899 году (в паспорте - 1902). Ее отец был мастером по театральным шляпам, мать работала постижером (специалистом по изготовлению париков, накладных усов и бород) в ростовском театре.

Изабелла была самым младшим ребенком в семье.

«Родилась я в Ростове-на-Дону, - вспоминала Изабелла Даниловна. - Было нас четверо сестричек, все мы страстно любили с самого детства музыку, песни. Без устали пела я целыми днями...»

Легенда гласит, что 7 сентября 1899 года в мастерской музыкальных инструментов в Ростове-на-Дону, надрывно зазвучав, порвалась фортепианная струна. Так инструмент поведал миру о рождении будущей великой певицы. Однажды к пятилетней Белле на улице привязалась цыганка и начала гадать ей по руке: сказала сначала про долгую жизнь, а потом добавила: «Сама цыганкой станешь. Монисто золотое, бриллиантовые кольца наденешь, королевой назовут, на трон посадят. Жених по жизни на руках понесет».

Двенадцатилетняя девочка вместе с подругой, тайком от родителей бегала по вечерам к знаменитому в ее родном Ростове кафешантану «Марс» - благо он находился на той же Никольской улице, где она родилась и выросла, в полуквартале от дома. В дощатом заборе, отделявшем «Марс» от будничного мира, нашлась не замеченная дирекцией щелочка, сквозь которую будущей певице открылось фантастическое зрелище: женщина в казавшемся неземным, переливающимся под прожекторами синем платье пела: «Увидя вас один лишь раз, Не знаю, что со мною сталось...» Уже в 12 лет Белла поняла, что не в учении счастье, и заявила родителям, что будет певицей.

В 1916 году она дебютировала в ростовском городском саду, исполняя романсы. Это было в ростовском парке имени Луначарского после революции. Молодая девушка впервые рискнула появиться «на публике».

Русская народная песня «По старой калужской дороге», - звонко объявил конферансье.

Изабелла запела. Сначала - робко, как бы прислушиваясь к себе, затем - всё свободнее, легче, шире. И вдруг - о, ужас! - комар. Изабелла чуть не задохнулась. С трудом, преодолев спазмы, она закончила песню. Неожиданные аплодисменты просто ошеломили. Публика, не обратив никакого внимания на «сбой», приняла её.

Чистый голос девушки, красота тембра буквально потрясли публику. Юной девушкой на крыльях успеха Белла полетела в Петербург поступать в Ленинградскую консерваторию, где на фортепианном факультете училась старшая сестра Анна. Там она предстала, смущаясь и робея, перед знаменитым Алексеем Владимировичем Таскиным, аккомпанировавшим в свое время Анастасии Вяльцевой, которую и критики, и публика называли не иначе, как «несравненная».

«Когда я кончила петь,- вспоминает Изабелла Даниловна, - Таскин поблагодарил меня, а затем, улыбнувшись, сказал: - Услышав вас один лишь раз, могу утверждать; у вас прекрасный, природой поставленный голос. Вам не надо учиться - учение только испортит его. Берите ноты и выходите на эстраду!

Как? - оторопела я. - Так сразу?

Ну, не сразу, - ответил Алексей Владимирович, - можно недели через две. А за этот срок я разучу с вами три вещицы, и для выхода на сцену будет достаточно».

Как на сцену? - изумилась сестра. - Неужели вы думаете, что она сможет заработать себе на хлеб?

Сможет, - ответил Таскин, - и даже на хлеб с маслом.

И в дальнейшем она работала над своим исполнением только с концертмейстерами, выверяя чистоту звучания.

«Вскоре я переехала в Москву, там заинтересовались моим голосом и предложили петь в театре сада «Эрмитаж».

Задушевность, искренность, необыкновенное обаяние молодой певицы очень быстро покорили московскую публику.

Послушать Юрьеву специально приезжает представитель ленинградского концертного объединения Н. Рафаэль. И тут же предлагает ей контракт. А на недоуменные вопросы коллег: «Зачем, мол, вы предложили никому не известной девчонке 15 рублей за исполнение двух-трех романсов, когда у нас известные певицы получают столько же за целую оперу» - отвечал: «Когда я слушал ее, я просто умирал». Это многих заинтриговало, и девушке назначили прослушивание в театре Юровского - престижном заведении на Невском проспекте.

«Я вышла на сцену в черном бархатном платье с длинной ниткой жемчуга. В зале - только директора кинотеатров и эстрадные администраторы. Пела строго, очень деликатно. Одну песню исполнила, вторую, третью... Слышу - захлопали. И давай наперебой приглашать: „Я беру ее“, „Нет, я беру ее“... Вдруг поднимается молодой интересный мужчина и, что называется, ставит точку: „Позвольте, я возьму ее к себе“. Это был Иосиф Аркадьевич Эпштейн - главный администратор театрального треста, мой будущий муж».

С этого дня началось восхождение Изабеллы на эстрадный Олимп. В 1925 году актриса связывает свою жизнь с Иосифом Эпштейном (известным в артистическом мире как Иосиф Аркадьев). В любви и согласии они прожили 46 лет, и это были, по признанию Юрьевой, самые счастливые годы в ее жизни.

Ради любимой женщины Иосиф Аркадьевич пожертвовал карьерой юриста, стал администратором певицы, к тому же именно он написал тексты знаменитых юрьевских шлягеров, таких как «Ласково взгляни», «Весенняя песенка», «Если можешь - прости» (свои стихи он подписывал псевдонимом - Аркадьев).

«При муже я даже не знала, что такое сходить за хлебом», - вспоминала певица. Конечно же, у нее была масса поклонников. Еще до Аркадьева ее руки и сердца добивался американский миллионер Арманд Хаммер. Уже при Аркадьеве ее внимания и расположения искали Самуил Маршак и Михаил Зощенко. Зощенко подарил певице свою новую книгу с дарственной надписью, а потом так зачастил в гости к Юрьевой и Аркадьеву, что последний предупредил Изабеллу: «Если Зощенко еще раз попытается к нам прийти, я спущу его с лестницы!»

Но самыми преданными поклонниками певицы были простые зрители. Из воспоминаний Юрьевой: «В двадцатые годы выступала я как-то на открытой сцене сада «Эрмитаж». Закончился мой концерт поздно вечером. Идем мы с мужем по темной, слабо освещенной улице и слышим за нами чьи-то шаги. Я испугалась, муж мне говорит: «Заинька, не бойся, я с тобой». Поравнялась с нами ватага беспризорников, подходит вожак и говорит: «Дяденька, вы нас не бойтесь, мы твою тетеньку не тронем. Уж больно хорошо она поет, так за душу берет. Мы вас даже до самого дома проводим».

Публика с восторгом принимает концертные выступления артистки. Критики отмечают ее требовательный вкус, самобытность интерпретации, одобрительно отзываются о «необычной красоте проникновенного сильного голоса, легкой и доверительной, с лукавинкой манере пения». В середине 20-х годов Юрьева занимает одно из первых мест на эстрадном олимпе. На афишах Колонного зала большими буквами пишут ее имя, а ниже и чуть мельче - другие знаменитости: Василий Качалов, Вера Дулова...

1925 - 26 годы Изабелла Юрьева с мужем провели во Франции. Они снимали квартиру в центре Парижа, на Монмартре. В Париже она давала концерты, имела грандиозный успех, в буквальном смысле слова очаровала парижскую публику. Ей предлагали сказочные контракты: выступления в знаменитой «Олимпии», съемки в главной роли во франко-испанском фильме, в конце концов, предлагали вообще остаться в благополучной Франции, но она отказалась.

17 декабря 1925 в парижском такси по дороге в роддом родился сын Володя. Родился с врожденным пороком сердца и, прожив чуть больше года, умер в Ленинграде (там жили родственники мужа). «Муж ни за что на свете не брал меня хоронить ребенка. Я осталась в Москве со своим горем. А через два дня вынуждена была выступать на сцене дорогущего мюзик-холла на площади Маяковского. Директор мюзик-холла Э. Дакман, которому я сказала, что не могу выступать, так как у меня умер ребенок, спокойно ответил: „Публику не интересует ваша личная жизнь. Она пришла развлечься. Все билеты проданы“. И я пела, вцепившись в стул, для ничего не подозревающей публики». А в ложе над сценой плакала опереточная прима Клавдия Новикова, моя приятельница. Она все знала..." Больше детей у Юрьевой не было, и все свои чувства она вкладывала в песни.

Зрители восторженно принимали весь ее репертуар. За неповторимое своеобразие голоса и редкую красоту Изабеллу Даниловну стали называть «белой цыганкой».

Изабелла Даниловна, конечно, могла позволить себе не работать. Ее огромные гонорары и солидные доходы преуспевающего мужа позволяли им жить безбедно. Роскошная трехкомнатная квартира, обставленная антикварной мебелью екатерининских времен, картины Сурикова и Айвазовского на стенах, рояль фирмы «Мюльбах», огромная дача с шестью балконами и террасой, серебристый «Крайслер» (второй такой в Москве был в НКВД, у Ежова)... «Запрещенную» Юрьеву любили слушать и высшие эшелоны власти. На ночных концертах в Кремле она исполняла песни не о советском будущем, а свои жестокие романсы.

Однажды ночью раздался телефонный звонок: «Товарищ Юрьева! Сейчас за вами придет машина, поедете в Кремль на концерт». Изабелла в недоумении попросила позвать кого-нибудь из выступающих артистов. Вскоре она услышала голос Козловского: «Пунчик, приезжай, здесь концерт и тебя ждут». Изабелла согласилась при условии, что и муж поедет: «Мы с ним никогда не разлучаемся!»

В банкетной комнате, откуда вызывали на сцену, меня посадили между Козловским и Калининым. Козловский говорит: «Михаил Иванович, вот наша бедная цыганка, наша камея, очень волнуется». Калинин обнял меня за плечи: «Не волнуйтесь, дорогая. Я, когда читаю лекции, тоже волнуюсь». Потом меня друзья упрекали, почему я не замолвила перед ним слово о смягчении политики гонения на романс».

Неожиданно вошел Сталин. Поздоровался со всеми, задержал взгляд на Юрьевой и так же неожиданно вышел. О чем думал вождь мирового пролетариата, разглядывая певицу, никто никогда не узнает. Зато известно другое: к концу 20-х годов идеологическая атмосфера вокруг «цыганщины», как презрительно окрестили тогда русский романс и таборную песню, начала стремительно сгущаться. Иначе как безвкусицей и буржуазным атавизмом их теперь не называли. Огонь критики в первую очередь был направлен против наиболее талантливых исполнителей старинного романса, в частности Изабеллы Юрьевой, талантом которой эта самая критика совсем недавно восхищалась.

Творческим людям предписывалось нести в массы пролетарскую культуру, воспевать борьбу, труд и строительство «нового общества». «Чистое искусство ради искусства», к которому причислили любовный романс, отменялось, ибо оно «уводило в сторону от строительства мирового социализма».

Программы концертов теперь составлялись таким образом, что вначале выходил с очень злыми пародиями на русский романс Хенкин, а после него должна была петь Юрьева.

Рецензенты клеймили творчество певицы, утверждая, что ее ресторанный стиль чужд советскому народу, никуда не зовет и т. д. Юрьевой стали указывать, как надо петь. «Что у вас за романс «Не надо встреч»? Вы на что намекаете? На разъединение масс? Пойте «надо встреч».

Вот любопытный документ 27-го года:

Уполномоченному Репертуарным Комитетом
от Изабеллы Юрьевой
Заявление
Прошу разрешить мне при исполнении новой программы мюзик-холла следующие старинные романсы: «Никому ничего не рассказывай», «Жигули», «Среди миров», «Он уехал».
Изабелла Юрьева
Резолюция: Исключительный по пошлости мещанский репертуар. Разрешить сроком на один год одной певице, пока не будут подготовлены произведения, созвучные времени.
Политредактор Р. Пиккель.

Изабелла Даниловна могла изменить репертуар - артистические данные это позволяли, но не позволила душа певицы. Ни уникальный голос, ни невероятная энергетика исполнения не спасли певицу от официального запрета. Даже популярный композитор Дунаевский требовал «осоветить» репертуар певицы. В конце концов, Юрьева не выдержала прессинга и прекратила выступать. Молчание длилось целых семь лет.

С 1930 по 1936 год Юрьева не выступала. «Свежую струю» вносить не захотела.

С 1937 года гонения на «цыганщину» поутихли, и выступления Юрьевой вновь собирали полные залы. Она очень много гастролировала по стране, но никогда не была на Дальнем Востоке, хотя ее много раз приглашали - очень боялась больших расстояний. В 1937 году Юрьева записала на пластинку первую песню - «Ты помнишь наши встречи» Ильи Жака и Андрея Волкова, которую исполняла также Шульженко.

Во время войны Юрьева дала 106 концертов в блокадном Ленинграде, добираясь туда по дороге жизни. Пела и на Карельском фронте перед бойцами в 30-градусный мороз, когда даже ботинки на сцене в помещении покрывались инеем, и в только что освобожденном Сталинграде, и в госпиталях. По настоянию чиновников от искусства ей пришлось разучить несколько отнюдь не характерных для ее творчества произведений советских композиторов. Но бойцы не хотели патриотики. Стоило певице появиться на импровизированной эстрадной площадке где-нибудь на передовой, как они начинали требовать «Сашу», «Белую ночь», «Если можешь, прости» - лучшие ее песни 30-х годов.

1942 год. В Ташкенте был дан большой концерт в трех отделениях, весь сбор от которого поступал в фонд создания противотанковой эскадрильи «Советский артист». В программе, как сообщали афиши, участвовали многие известные артисты - Борис Бабочкин, Осип Абдулов, Рина Зеленая... И среди них первой, так называемой «красной строкой» шла Изабелла Юрьева.

Закончилась война. Наступил новый период в жизни Юрьевой.

Вот что пишет об этом периоде писатель Борис Савченко.

«После войны для романса, казалось, наступила безоблачная пора. Первый «гром» грянул летом 1946 года. В газетах публикуются сразу три постановления ЦК ВКП(б), касающихся различных областей творчества: «О журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре драматических театров», «О кинофильме «Большая жизнь». Последнее постановление содержало критику песен Н. Богословского и А. Фатьянова, признанных порочными и идейно-непригодными. Это был сигнал к очередной кампании по борьбе с «легким жанром».

Новую опалу романса артистка Юрьева очень скоро почувствовала на собственной персоне. При очередной записи на пластинку редакторы начали придираться не только к текстам песен, но и к самой манере исполнения певицы. «Эта нота у вас похожа на цыганскую», - учили Юрьеву «грамотеи» из студии звукозаписи, - «Никаких грудных нот! Снимите форте! Меньше эмоций! Пойте спокойнее!», После таких «режиссерских уроков» от яркой индивидуальности певицы ничего не оставалось. В итоге Юрьева была вынуждена отказаться от дальнейшей записи.

В конце 40-х годов «цыганщина» вновь была признана вредительством. Юрьева сопротивлялась, сколько могла, но в 1959 году вынуждена была распустить свой ансамбль. Она еще выступала в сборных концертах, но имя певицы все реже появлялось на афишах.

Юрьеву не просто любили - её боготворили. Сколько бы концертов ни было запланировано, их оказывалось гораздо меньше, чем требовалось. Стоило появиться гастрольному анонсу, как через день он заклеивался печальным сообщением: «Все билеты проданы». Так было в Ленинграде и Одессе, Баку и Киеве, Тбилиси и Москве. В Ростове каждый раз Юрьева непременно давала несколько дополнительных концертов «по многочисленным просьбам ростовчан», но и этого оказывалось недостаточно.

В 1965 году Изабелла Даниловна перестала петь со сцены. Но в 1968 году сбылась ее давняя мечта: певицу включили в группу для поездки в Париж вместе с московским мюзик-холлом. На сцене «Олимпии» в 69 лет она дала последний в жизни сольный концерт и пережила очередной звездный час. В 1971 году Изабелла Даниловна овдовела, умирает Аркадьев, ее единственная любовь. Муж сумел создать для нее безбедную жизнь. Изабелла Даниловна была наивной, неприспособленной к быту. Для нее наступает тот грустный период жизни, о котором так метко сказала Фаина Раневская: «Одиночество - это когда есть телефон, а звонит будильник». Сама никогда ничего не делала, даже газ под кастрюлькой не зажигала - все делали домработницы. Совершенно не умела готовить. Как-то призналась, что ни разу в жизни не ходила в магазин за хлебом, а только за косметикой.

Изабелла Даниловна была невероятно кокетливой женщиной с душой трехлетнего ребенка, жаждущего похвал. Очень любила комплименты. Она расцветала от них и становилась моложе на 50 лет. К 90-летию Изабелла Даниловна похудела, и у нее обнаружилась замечательная изящная фигура - Изабелла Юрьева расцвела для новой жизни. Она носила костюмы от кутюр, туфли на шпильках и, попадая на сцену, самозабвенно пела. Многие люди заново открыли Юрьеву в конце 80-х. Голос у нее замечательно сохранился, она уверенно чувствовала себя на сцене и спешила жить, зная, что такое годы забвения. В 1992 году ей присвоили звание народной артистки России, минуя «заслуженную». В Театре эстрады состоялся концерт «В честь королевы русского романса». Она пела. Для нее это было возвращением!

Она очень переживала за то, что происходит с русской эстрадой.

«Если бы вы знали, как я всегда волновалась перед концертом! Я ночи не спала. Мужа будила, и он не спал. Ведь сцена, говорил Станиславский, это храм. И соответственно так к нему надо относиться. И отношусь. Не то, что нынешние артисты - к искусству. Что это за искусство, скажите вы мне, - одни голые женщины!».

За свою жизнь Юрьева имела несколько титулов. «Любимица Москвы и Ростова-на Дону» - из афиш 20-х годов. «Мадам Вечный Аншлаг» прозвище от эстрадных администраторов. «Белая цыганка» - от любителей жестокого романса. И, наконец, «хорошая пэвица» - от самого Сталина, который, как рассказывают, слушал на патефоне ее пластинки.

И при всем при этом самое парадоксальное заключается в том, что только в возрасте 94 лет Изабелла Юрьева получила звание народной артистки России. Хлопотали за нее Козловский и Кобзон.

Настоящим триумфом стал ее 100-летний юбилей в ГЦКЗ «Россия. Впервые в истории России 100-летняя актриса вышла на сцену. На ее юбилее Иосиф Кобзон вынес ее на руках на сцену. Маленькая, согбенная, она обхватила его за шею, как ребенок. Он поставил ее перед микрофоном. И она спела. Так, как сейчас уже никто не может петь эти буржуазные душещипательные штучки - обворожительные романсы. Четырехтысячный зал встретил Изабеллу Юрьеву стоя, громом аплодисментов. Выглядела она фантастически: в черном бархатном платье, норковой накидке на плечах, туфлях на шпильках и в своих лучших драгоценностях - бриллиантовых серьгах и перстне работы Фаберже. В тот вечер, презрев годы, Юрьева пела, правда, совсем немного. Но это была песня длиною в человеческую жизнь, песня длиною в целую эпоху.

Когда Изабелле Юрьевой исполнилось 100 лет, она сказала замечательную фразу: «100 лет - это много. Но, честно говоря, как хочется еще пожить...».

Последние годы очень большое участие в ее жизни принимал Иосиф Кобзон. Он даже нашел ей новую домработницу, которая вкусно готовила и хорошо ее кормила. 1 января 2000 года, вернувшись утром домой после встречи нового тысячелетия, Изабелла Даниловна слегла. 20 января она тихо угасла. Иосиф Давыдович хотел похоронить Юрьеву на Новодевичьем кладбище, но ее близкие настояли на том, чтобы она лежала на Донском, где покоятся ее сестры и муж.

Изабелла Юрьева - одна из самых ярких исполнительниц старинного романса. Слушая её голос, ощущаешь непобедимое очарование простого и задушевного русского напева, всей гаммы связанных с ним чувств.

Изабелла Даниловна Юрьева родилась 8 сентября 1899 года в Ростове-на-Дону. Первые уроки музыки и пения получила в своей семье. Здесь пели все, певучими были старшие сёстры Мария, Екатерина и Анна. С утра до вечера этот уютный домик звенел от песен, и уже в ту пору неокрепший голосок Изабеллы выделялся особой звонкостью и нежностью.

По соседству жил скрипач. Он и уговорил девочку принять участие в концерте художественной самодеятельности, проходившем в летнем саду. Удачно исполнив модную тогда русскую песню "По старой Калужской дороге", юная певица заслужила свои первый аплодисменты, которые ещё больше укрепили её в желании стать профессиональной певицей. К тому же не хотелось отставать от старшей сестры Анны, которая уже осваивала игру на фортепиано в Петроградской консерватории.

В 1922 году вместе с мамой Юрьева приехала в Петроград за своим песенным счастьем. Ей помогли организовать визит к пианисту и композитору Алексею Владимировичу Таскину. Он в разные годы аккомпанировал Шаляпину, Тартакову, Фигнеру, однако больше был известен как концертмейстер Анастасии Вяльцевой.

Послушав пение Юрьевой, маэстро отметил, что голос Изабеллы "великолепный и от природы поставленный, и она может хоть сегодня выходить на эстраду"... Таскин помог юной певице подготовить несколько романсов.

Начинала Юрьева с выступлений в дивертисментах перед демонстрацией кинофильмов. В таких программах участвовали молодые: Утёсов, Юровская, Борисов, Хенкин, Сокольский, а позднее и Шульженко. Дебют прошёл успешно и ей предложили выступать с сольной программой.

С 1925 года, переехав в Москву, вместе с корифеями российской эстрады Изабелла Юрьева выступает в московском "Эрмитаже", Колонном зале Дома Союзов, в Большом зале консерватории. Много гастролирует по стране. Популярности певицы способствует и мода на цыганские романсы. Аккомпанировал ей композитор Артур Полонский. Многие песни для неё написали Борис Фомин, Иосиф Аркадьев. В её репертуаре было множество старинных русских и цыганских романсов. Публика называла молодую белокурую красавицу "белой цыганкой". После легендарной Нины Дулькевич, Юрьева первой удостоилась столь громкого титула. В 30-е годы Юрьева исполняет романсы в ритме танго, поёт песни Ежи Петербургского.

Не изменила она старинному романсу и на фронтах Великой Отечественной войны. Сто шесть сольных концертов дала Юрьева только в осаждённом Ленинграде! Сколько же нужно было иметь сил, чтобы выступать по два раза в день, без микрофона, в помещениях, не приспособленных для музицирования, чаще просто на открытом воздухе. А ещё были Карельский фронт, Сталинград...

В послевоенные годы помимо романсов она стала включать в программы лирические песни современных авторов. Большим успехом у слушателей пользовались: "Вечер вальса", "Сердце моё", "Лирический вальс", "Поверь", "Я жду тебя", танго "Если можешь, прости"...

Юрьева всегда сотрудничала с талантливыми музыкантами, что в немалой степени способствовало её успеху: Артуром Полонским, автором многолетнего шлягера "Цветущий май", пианистом-виртуозом Симоном Каган, пианистом и композитором Давидом Ашкенази.

В апреле 1964 года в Ленинграде, на улице Желябова дом 27, в Театре эстрады состоялся последний концерт Изабеллы Даниловны. Но и позднее в 90-е годы, она изредка выступала в различных юбилейных концертах. "С почти детской непосредственностью, сохранившейся до преклонного возраста, непринуждённо общалась со слушателями, доверяя им чувства своих героинь как переживания собственного сердца...".

В 1992 году Изабелле Юрьевой присвоено звание "Народная артистка России".