Достоевский и апполинария. Аполлинария Суслова: какой была муза Достоевского. Встреча с Розановым

Достоевскому было сорок четыре года. Жилось нелегко, донимали кредиторы, болезни брата и жены. И вдруг этот безрадостный фон осветила нечаянно нагрянувшая любовь - случился страстный роман…

При каких обстоятельствах впервые встретились эта страстная девица и мрачный, уходящий мыслями в себя писатель, доподлинно неизвестно.

Как утверждает дочь писателя, отношения завязались неожиданно: писатель получил письмо от почитательницы своего творчества Аполлинарии Сусловой.

В нём она смело призналась в любви своему кумиру. Автор нашумевших «Записок из Мёртвого дома» был популярен у тогдашней молодёжи, и Аполлинария неизменно бывала там, где можно было встретить великого писателя.

Он и сам замечал, читая на литературных вечерах новое произведение, как загорались глаза у высокой и стройной слушательницы с волосами рыжего оттенка.

Глаза как у кошки, которыми она смотрела гордо и высокомерно. Прошло немного времени, и Фёдор Михайлович ответил незнакомке взаимностью.

Аполлинария - крестьянка по происхождению и до 15 лет росла в деревне, а затем вместе с младшей сестрой Надеждой воспитывалась в частном пансионате в Москве, куда дочерей определил отец - Прокофий Суслов, человек незаурядный, начитанный, бывший крепостной графа Шереметева.

Он накопил денег и выкупил свою свободу ещё до отмены крепостного права. Получив вольную, Суслов остался верен своему хозяину и оставался на службе у графа.

Он постоянно проживал в Петербурге, выполняя обязанности управляющего делами и всеми огромными имениями Шереметевых.

Многое поражало писателя в этой страстной натуре - Аполлинарии. Её готовности пойти на какой угодно подвиг сопутствовал неистребимый эгоизм.

Вызывающее нежелание следовать нормам и приличиям, которые она считала предрассудками общества, переплеталось с уважением русских народных традиций и обычаев. В одном характере все противоречия прекрасно уживались.

Писатель предложил Аполлинарии поехать в Европу, где их ничто не отвлечёт от чувств: ни работа писателя в издательстве, ни надоедливые кредиторы, ни бесконечные хвори супруги.

Но возникшие проблемы с журналом «Время» и ухудшение самочувствия жены Марии Дмитриевны, которую врачи настоятельно рекомендовали увезти из Петербурга, не позволяли мечтам сбыться.

Фёдору Михайловичу необходимо было заняться этими неотложными житейскими делами: увезти во Владимир обречённую жену, найти надёжную семью для присмотра за пасынком Пашей.

Достоевский уговорил Суслову поехать одной, без него. От нетерпения поскорее переменить обстановку, она уехала в Париж и настойчиво стала звать его в письмах.

Однако он со встречей не торопился, прошло несколько месяцев после расставания, и лишь взволнованный тем, что любовница вдруг замолчала - последние три недели ни строчки не получил от неё - писатель отправился в путь.

Правда, внезапное молчание Аполлинарии не помешало Федору Михайловичу задержаться на три дня в Висбадене и попытать рулеточного счастья.

«С той самой минуты, как я дотронулся до игорного стола и стал загребать пачки денег, - моя любовь отступила как бы на второй план», - кается он в «Игроке» устами главного персонажа Алексея Ивановича.

Три дня прошли, страсть утолена, выигрыш, чуть ли единственный случай в жизни Достоевского, когда рулетка благосклонно к нему отнеслась, был разделен между умирающей женой и ждущей на берегу Сены любовницей.

За эти три дня весточки от неё так и не было, зато письмо ждало его в Париже, которое Аполлинария оставила за неделю до приезда друга.

«Ты едешь немножко поздно… Ещё очень недавно я мечтала ехать с тобой в Италию и даже начала учиться итальянскому языку: - всё изменилось в несколько дней. Ты как-то говорил, что я не скоро могу отдать своё сердце. Я его отдала в неделю по первому призыву, без борьбы, без уверенности, почти без надежды, что меня любят… Ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый!» - прочитал признание Достоевский.

Новый роман у влюбчивой его подруги не складывался: её возлюбленный, студент-испанец Сальвадор, уже через пару недель избегал встреч, а если скрыться от Аполлинарии не удавалось, ловко находил объяснения невозможности встреч.

Молодой любовник клялся, что очень занят, утомлён занятиями, сказывался больным, подсылал своего приятеля с заверениями в любви, но невозможностью свиданий.

А когда русская любовница случайно встретила его на улице, «умирающий» объяснил, что нашлись проблемы, помешавшие свиданию… Свидетелем этих любовных переживаний Аполлинарии невольно оказался Достоевский. Она то убегала от него, то вновь возвращалась.

В семь утра поднимала с постели после бессонной ночи и делилась своими сомнениями, надеждами, тащила его по парижским улицам, рассчитывая на случайную встречу с Сальвадором.

Фёдор Михайлович уговаривал уехать из Парижа, убеждал, что этот проходимец бросил её бесповоротно. «Успокойся, я буду тебе как брат», - утешал невезучую подругу преданный друг, и она согласилась в начале сентября выехать в Италию.

Неспокойно было на сердце и у писателя. Личные переживания об оставленной в России семье не оставляли его в покое, он стал замечать, что мысли его часто возвращаются к умирающей жене – несчастной, брошенной им женщине, понял, что тоскует по России, пасынку Паше. Даже Полина не могла спасти его от поселившейся в сердце грусти.

Вместе они выехали в Берлин, где, как и условились в начале своего путешествия, расстались: Аполлинария вернулась снова в Париж, а Достоевский перед Петербургом заехал в Гамбург, славившийся игорными домами.

Здесь он проиграл всё до копейки, но спасла Полина, приславшая из Парижа 350 франков, на которые писатель и выехал в Петербург.

Отношения постепенно осложнялись разными обстоятельствами, несхожестью характеров, а вскоре и вовсе стали затруднять обоим жизнь.

«Аполлинария – больная эгоистка, - жаловался писатель сестре Сусловой после их окончательного разрыва. – Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны… Я люблю её ещё до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить её. Она не стоит такой любви. Мне жаль её, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она никогда не найдёт себе друга и счастье. Кто требует от другого всего, а сам избавляет себя от всех обязанностей, тот никогда не найдёт счастья».

Сусловой в ту пору было 27 лет. Как и предвидел писатель, жизнь у неё не сложилась. Бывшая любовница знаменитого писателя вынужденно уехала на жительство в провинцию, была под надзором полиции.

«Она действительно была великолепна. Я знаю, что люди были совершенно ею покорены, пленены», - восторженно отзывался о «великолепной» Аполлинарии Василий Розанов – писатель, философ, в жизнь которого она ворвалась, очень скоро превратив её в ад.

Предвижу: она будет несчастна (Достоевский и Апполинария Суслова)

Будучи моложе её на 16 лет, он женился на ней. Ненависть к мужу после расставания с Достоевским Аполлинария выражала открыто и неистово, она долго не могла прийти в себя, посылала бывшему любовнику письма, втайне надеясь, что всё у них ещё сложится.

Однако время шло. Фёдор Михайлович похоронил жену, вторично женился на своей помощнице Анне Григорьевне Сниткиной.

Молодая жена тайком познакомилась с соперницей, она боялась, что старая привязанность возобновится. Но роль разлучницы Сусловой не удалась. В 43 году её настигла «последняя» жгучая любовь к студенту, гостившего у Розановых в доме.

Студент сильно пострадал от этой роковой женщины, которая, не встретив взаимности, осложнила ему жизнь - он любил другую, а смириться с чужим счастьем Суслова не могла.

Аполлинария Суслова остаток своей жизни провела в одиночестве. Она умерла в Севастополе в 1918 году в 78 лет.

С её властной и увлекающейся натуры великим Достоевским написаны блистательные женские образы в бессмертных романах классика – Полины из «Игрока», Настасьи Филипповны из «Идиота», Грушеньки и Катерины из «Братьев Карамазовых»…

В своей откровенной прозе запечатлел ее и талантливый философ Розанов. Но жизнь прототипа женских литературных образов увы, прошла бездарно, и доброй памяти она о себе не оставила…

Инна ИНИНА

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).



фотография 1867 года фотография 1867 года
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:	село Панино, Горбатовский уезд, Нижегородская губерния
Гражданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке

Аполлина́рия Проко́фьевна Су́слова ( -) - возлюбленная Ф. М. Достоевского ( -) и жена В. В. Розанова ( -). Сестра Надежды Сусловой .

Роман с Достоевским

«Полина приехала из русской провинции, где у неё были богатые родственники, посылавшие ей достаточно денег для того, чтобы удобно жить в Петербурге. Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако она усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе… Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала с ними, аплодировала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь… Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви. Это письмо было найдено в бумагах отца, оно было простым, наивным и поэтичным. Можно было предположить, что писала его робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский, растроганный, читал письмо Полины…»

Свидетельство дочери Достоевского в первой своей части является заведомой неправдой. Суслова вообще не могла быть студенткой: в 60-х гг. XIX века в России попросту не существовало высшего женского образования. Женщины могли появляться на лекциях только в качестве вольнослушательниц, причём университетское начальство смотрело на это неодобрительно, а о претензии на допуск к экзаменам не могло быть и речи (см. историю Высших женских курсов). Активное участие Сусловой в студенческой жизни было возможно только в амплуа возлюбленной какого-нибудь революционно настроенного студента (но свидетельств такого рода нет). Что касается истории знакомства Сусловой и Достоевского, то версия дочери писателя представляется вполне правдоподобной.

Вскоре у Достоевского и его поклонницы завязался роман. Понятно, что писателю трудно было отказывать возлюбленной в её невинных просьбах: так, например, её повесть «Покуда», довольно слабая и претенциозная, всё-таки была напечатана в журнале братьев Достоевских «Время». Дальнейшие отношения Сусловой и Достоевского можно охарактеризовать как «любовь-ненависть». Фёдор Михайлович постоянно слышал от Аполлинарии упрёки, требования развестись со «своей чахоточной женой». Потом Достоевский напишет:

«Аполлинария - больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».

После очередной ссоры, вместо запланированной совместной поездки в Европу , Аполлинария Суслова отправилась в Париж одна. Ф. М. Достоевский приехал во Францию чуть позже… Аполлинария уже не ждала его; у неё появился новый знакомый-француз. Вот как пишет Любовь Федоровна Достоевская о дальнейшем развитии событий:

«Весной Полина написала отцу из Парижа и сообщила о неудачном окончании её романа. Французский возлюбленный обманул, но у неё не хватало сил покинуть его, и она заклинала отца приехать к ней в Париж. Так как Достоевский медлил с приездом, Полина грозилась покончить с собой - излюбленная угроза русских женщин. Напуганный отец наконец поехал во Францию и сделал все возможное, чтобы образумить безутешную красавицу. Но так как Полина нашла Достоевского слишком холодным, то прибегла к крайним средствам. В один прекрасный день она явилась к моему отцу в 7 часов утра, разбудила его и, вытащив огромный нож, заявила, что её возлюбленный - подлец, она хочет вонзить ему этот нож в глотку и сейчас направляется к нему, но сначала хотела ещё раз увидеть моего отца… Я не знаю, позволил ли Фёдор Михайлович себя одурачить этой вульгарной комедией, во всяком случае, он посоветовал Полине оставить свой нож в Париже и сопровождать его в Германию. Полина согласилась, это было именно то, чего она хотела».

После смерти первой жены Ф. М. Достоевский предложил Аполлинарии Сусловой выйти за него, но она отказалась. Их отношения продолжали оставаться нервными, неясными, мучительными прежде всего для Фёдора Михайловича. Некоторые полагают, что для Сусловой Достоевский был не великий писатель , а всего лишь поклонник ; утверждают даже, что и книг его она почти не читала, а потому-де весь богатый внутренний мир Фёдора Михайловича для неё словно и не существовал. И когда Достоевский написал Аполлинарии в одном из писем: «О милая, я не к дешевому необходимому счастью приглашаю тебя…», для неё это были лишь слова.

Совсем по-другому отнеслась к предложению Ф. М. Достоевского молодая стенографистка Анна Сниткина : она была согласна на любое приглашение, к любому счастью - лишь бы с Фёдором Михайловичем. Анна Сниткина готова была раствориться в нём, пожертвовать себя ему. Аполлинария, напротив, жаждала отнюдь не покорного служения гению , но личной свободы…

После окончания романа с Ф. М. Достоевским Аполлинария Суслова сожгла многие компрометирующие её бумаги, в том числе и письма к ней писателя. Тайны их бурных и необычных отношений так и канули в историю, оставив исследователям только догадки и предположения. Критики не раз находили черты Сусловой в некоторых образах великого классика - Полины («Игрок»), Настасьи Филипповны («Идиот»), Катерины и Грушеньки («Братья Карамазовы»). Уже расставшись с Аполлинарией, Достоевский напишет: «Я люблю её до сих пор, очень люблю, но уже не хотел бы любить её».

Брак с Василием Розановым

Когда Василий Розанов познакомился с Аполлинарией Сусловой, он был ещё гимназистом , ей было далеко за тридцать. В.В. Розанову было известно, что Аполлинария была любовницей самого Ф.М. Достоевского, и для него, отчаянного поклонника великого писателя, одного этого уже было достаточно, чтобы проявить к ней интерес. В дневнике Розанова есть короткая запись: «Знакомство с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой. Любовь к ней. Суслова меня любит, и я её очень люблю. Это самая замечательная из встречавшихся мне женщин…»

11 ноября года Розанов получил свидетельство: «От ректора Императорского Московского Университета студенту 3-го курса историко-филологического факультета Василию Розанову в том, что к вступлению его в законный брак со стороны университета препятствий нет». Невесте на тот момент исполнилось 40 лет, жениху - 24.

Из-за разницы в возрасте и взбалмошного характера Аполлинарии семейная жизнь с В. Розановым постепенно становилась кошмаром. Она устраивала мужу публичные сцены ревности и одновременно флиртовала с его друзьями. В.В. Розанов, безусловно, очень страдал. Как утверждает в своих воспоминаниях дочь В.В. Розанова, Татьяна, «Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какие-то глупые книги, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе».

Аполлинария Суслова дважды уходила от Василия Розанова. Как ни странно, он все ей прощал и просил вернуться обратно. В одном из писем года В.В. Розанов писал ей:

«…Вы рядились в шелковые платья и разбрасывали подарки на право и лево, чтобы создать себе репутацию богатой женщины, не понимая, что этой репутацией Вы гнули меня к земле. Все видели разницу наших возрастов, и всем Вы жаловались, что я подлый развратник, что же могли они думать иное, кроме того, что я женился на деньгах, и мысль эту я нес все 7 лет молча… Вы меня позорили ругательством и унижением, со всякими встречными и поперечными толковали, что я занят идиотским трудом».

Когда В.В. Розанову посчастливилось повстречать другую женщину, свою будущую жену Варвару Дмитриевну, Аполлинария не давала Розанову развода 20 лет, обрекая новую семью на дополнительные трудности и страдания.

Смерть

Аполлинария Суслова скончалась в возрасте 78 лет в году (в год смерти жены Достоевского). Через год не стало и В.В. Розанова. Незадолго до смерти Розанов вспомнил об Аполлинарии: «С ней было трудно, но её было невозможно забыть».

Напишите отзыв о статье "Суслова, Аполлинария Прокофьевна"

Примечания

Литература

Суслова А. П. Чужая и свой: Дневник, повесть, письма. - Минск: Універсітэцкае, 1994. - 152 с.
Сараскина Л. И. Возлюбленная Достоевского. Аполлинария Суслова: биография в документах, письмах, материалах. - М.: Согласие, 1994. - 456 с.

Отрывок, характеризующий Суслова, Аполлинария Прокофьевна

Помнишь, я говорил тебе, что однажды Магдалина посвятила самых близких Рыцарей Храма в тайну Ключа Богов? – Я кивнула. – Но тогда ещё, к сожалению, никто из Рыцарей Храма не знал, что один из них с самого начала являлся ставленником «тёмных»... правда сам об этом даже не подозревая.
– Но как же такое возможно, Север?!. – искренне возмутилась я. – Разве может не чувствовать человек, делая плохое?
– Ты ведь не можешь воевать с тем, чего ты не видишь или не понимаешь, не так ли, Изидора? – Не обращая внимания на моё возмущение, спокойно продолжил Север. – Вот так и он – он не видел и не чувствовал того, что внедрили когда-то в его мозг «тёмные», выбрав именно его своей беспомощной «жертвой». И вот, когда нужное для «тёмных» время пришло, «заказ» чётко сработал, несмотря на чувства или убеждения захваченного человека.
– Но ведь они были такими сильными, Рыцари Храма! Как же кто-то смог внедрить в них что-либо?!..
– Видишь ли, Изидора, сильным и умным быть не всегда достаточно. Иногда «тёмные» находят что-то такое, чего у намеченной жертвы просто не существует. И она, эта жертва, честно живёт до поры до времени, пока не срабатывает внедрённая в неё гадость, и пока человек не становится послушной куклой в руках «Думающих Тёмных». И даже тогда, когда внедрение срабатывает, бедная «жертва» не имеет о случившемся ни малейшего понимания... Это ужасный конец, Изидора. И я даже врагам такого не пожелал бы...
– Значит, что же – этот рыцарь не знал, какое страшное зло он сотворил с остальными?
Север отрицательно покачал головой.
– Нет, мой друг, он не знал до самой последней своей минуты. Он так и умер, веря, что прожил хорошую и добрую жизнь. И никогда не сумел понять, за что его друзья отвернулись от него, и за что он был изгнан ими из Окситании. Как бы они ни старались ему это объяснить... Желаешь ли услышать, как произошло это предательство, мой друг?
Я лишь кивнула. И Север терпеливо продолжил свою потрясающую историю...
– Когда церковь через того же рыцаря узнала, что Магдалина так же является ещё и Хранителем Умного Кристалла, у «святых отцов» возникло непреодолимое желание получить в свои руки эту удивительную силу. Ну и, естественно, желание уничтожить Золотую Марию умножилось в тысячи раз.
По великолепно рассчитанному «святыми отцами» плану, в день, кода должна была погибнуть Магдалина, предавшему её рыцарю в руки было вручено от посланника церкви письмо, якобы написанное самой Магдалиной. В этом злосчастном «послании» Магдалина «заклинала» первых Рыцарей Храма (своих самых близких друзей) никогда не пользоваться более оружием (даже при защите!), так же как и никаким другим, известным им способом, который мог бы отнять чью-то чужую жизнь. Иначе, – говорилось в письме, – при непослушании, Рыцари Храма потеряют Ключ Богов... так как окажутся его недостойными.

Это был абсурд!!! Это было самое лживое послание, которое им когда-либо приходилось слышать! Но Магдалины с ними уже не было... И никто не мог её более ни о чём спросить.
– Но разве они не могли после смерти с нею общаться, Север? – удивилась я. – Ведь насколько я знаю, многие Маги могут общаться с умершими?
– Не многие, Изидора... Многие могут видеть сущности после смерти, но не многие могут их точно слышать. Только один из друзей Магдалины мог с ней свободно общаться. Но именно он погиб всего через несколько дней после её смерти. Она приходила к ним сущностью, надеясь, что они увидят её и поймут... Она приносила им меч, стараясь показать, что должны бороться.
Какое-то время мнения Совершенных перевешивали то в одну, то в другую сторону. Их было теперь намного больше, и хотя остальные (ново пришедшие) никогда не слышали о Ключе Богов, «письмо Магдалины», по справедливости, было оглашено и им, пропуская не предназначавшиеся их уху строки.
Некоторые новые Совершенные, хотевшие жить поспокойнее, предпочитали верить «письму» Марии. Те же, которые сердцем и душой были преданы ей и Радомиру, не могли поверить в такую дикую ложь... Но и они так же боялись, что, ошибись в своём решении, и Ключ Богов, о котором они знали очень мало, мог просто исчезнуть. Тяжесть доверенного им Долга давила на их умы и сердца, рождая в них на какое-то время шаткую неуверенность и сомнения… Рыцари Храма, скрепя сердца, искренне пытались как-то принять это странное «послание». Тем более, что оно якобы являлось последним посланием, последней просьбой их Золотой Марии. И какой бы странной эта просьба ни казалась, они обязаны были ей подчиняться. Хотя бы самые ей близкие Храмовники... Как подчинились они когда-то последней просьбе Радомира. Ключ Богов теперь оставался с ними. И они отвечали за его сохранность своими жизнями... Но именно им, первым Рыцарям Храма, и было всего трудней – они слишком хорошо знали и помнили – Радомир был Воином, так же, как была воином и Мария. И ничто на свете не могло заставить их отвернуться от их изначальной Веры. Ничто не могло заставить забыть заповеди настоящих Катар.
И первые Рыцари Храма, со многими ново пришедшими Храмовиками, решили не сдаваться...
Даже понимая, что, возможно, они идут против последней воли Золотой Марии, они всё же не могли так просто сдать оружие, когда каких-то пятнадцать лет спустя после смерти Магдалины, армия церкви послала своих верных слуг навсегда «усмирить» Катар... Стереть их с лица Окситании, чтобы никогда не прорастали более новые побеги их светлой Веры, чтобы не помнили более на Земле их Древнего и Чистого Знания...
Но число Рыцарей Храма было слишком малым по сравнению с заказной «армией дьявола», и Тамплиеры гибли сотнями, идя против десятков тысяч...
Они искренне верили в своих преданных сердцах, что не предают Марию. Они верили, что правы, несмотря на наказы друзей, несмотря на давление со стороны «новых» катар. Но вскоре Рыцарей Храма почти не осталось. Как не осталось более в Окситании и настоящих Катар...
Ну, а позже, почти никто уже и не помнил, что когда-то, пока жила Золотая Мария, это Учение было совершенно другим... Было сильным, воинственным и гордым.
У меня на душе было муторно и зябко. Неужели кто-то, бывший с Марией столько лет, смог под конец так страшно предать её?..
– Скажи, Север, можешь ли ты мне подробнее рассказать момент предательства? Я не могу ни сердцем, ни душой понять этого. И даже мой мозг этого не принимает...

Годы жизни: 1840 - 1918
Если бы Аполлинария Суслова появилась на свет не в 1840 году, а, скажем, на век позже, то она оказалась бы вполне на своем месте, органично вписавшись в прослойку так называемых феминисток и снискав всеобщее уважение и сочувствие. Но судьба распорядилась так, что и в XIX, и в начале XX столетий ей пришлось довольствоваться весьма сомнительной в хорошем обществе репутацией «эмансипантки». И это самое мягкое из того, что говорилось в ее адрес.

«Бывшую» женщину двух великих мужчин — Достоевского и Розанова — заклевали, оклеветали, практически лишив собственной биографии, превратив ее имя и судьбу просто в пикантный довесок к жизням ее знаменитых возлюбленных. Какой же справедливости может ждать она от истории? Другой вопрос — есть ли у нее право на собственную биографию и на отдельное место в истории. Если бы она была просто красивой пустой бабенкой — к чему и перья ломать? Однако Достоевский, например, считал ее одной из примечательнейших женщин своей эпохи. «Друг вечный» — это эпистолярное обращение Федора Михайловича к возлюбленной — стало ее пропуском если не в бессмертие, то, во всяком случае, в незабвение.
Суслова послужила прототипом едва ли не всех «инфернальных» женщин Достоевского — Полина в «Игроке», Катерина в «Братьях Карамазовых», Лиза в «Бесах»…
Да и Розанов был одержим Аполлинарией, которая почти на 20 лет была старше него, ничуть не меньше Достоевского. Василий Васильевич, расставшись с ней, уже ненавидя ее, тем не менее признавался: «…В характере этом была какая-то гениальность (именно темперамента), что и заставляло меня, например, несмотря на все мучения, слепо и робко ее любить».
Аполлинария Прокофьевна Суслова — чистейший тип русской женщины, русской, как выразился Розанов, «по стилю души» — и этим она, бесспорно, представляет интерес сама по себе, а не как обидный «довесок». Это — не тип преданной и верной жены, сентиментально воспетый нашей классической литературой, это другой тип: независимой, упрямо последовательной, страдающей идеалистки. Иначе говоря, другой вариант национального женского характера. Помимо врожденных психологических склонностей этот тип был воспитан специфической атмосферой, сложившейся в России в 60-х годах XIX века, народовольческими идеями и остро прорезавшимся вкусом к свободе. То было время торжества Писарева и Чернышевского, время хождения русской молодежи «в народ», время тайных прокламаций и политических процессов, время резкого обострения так называемого «женского вопроса» и новой антисемейной морали. И если мужчины так или иначе сумели «переварить» новую идеологию и обогатиться, то множество зараженных ею, как эпидемией чумы, представительниц слабого пола оказались выбиты из привычной колеи и зачастую погибали, не зная, за какую соломинку уцепиться.
Стриженные по тогдашней моде и совершенно между собой несхожие сестры Сусловы — Аполлинария и Надежда, появившиеся в петербургских студенческих кружках, были из того нового поколения молодых женщин, которое более не желало топить, хранить и украшать домашний очаг, качать колыбель и быть во всем рабой мужа. И потому в многочисленных студенческих демонстрациях за право женщины на образование — они всегда в первых рядах. Высшие женские курсы в России в то время еще не были созданы, но правительство, под давлением молодежи, пошло на некоторые уступки и позволило дамам слушать лекции в университете. Страсть к самостоятельности и профессиональной деятельности наравне с мужчиной кружила этим барышням голову так, как раньше кружила только любовь. Сестры Сусловы, как и их эмансипированные товарки, искренне считали любовь «пережитком», «предрассудком» и, разумеется, полагали, что уж они-то — выше этого.
— Вы прелестны, как богиня Афродита. Зачем вам вся эта политика, эта ученость! — сказал как-то Аполлинарии один из старых профессоров, игриво потрепав ее по щеке. Вот только увернуться ученый муж не успел — вольнослушательница Суслова не долго думая влепила ему пощечину.
Полина, как ее звали домашние, проcто не терпела намеков на свою красоту. Хотя ей было чем похвалиться: фигурка хрупкая, однако с плавными, соблазнительными формами, тонкий овал, чистые и правильные черты лица. Ее вспоминают порывистой, горячей, резкой на язык, то есть усвоившей все поведение эмансипантки, или «синего чулка», — так в приличном обществе именовали новую женскую поросль. Но выражение глаз Полины резко контрастировало с этим отчасти деланым нравом: у нее были глубокие, страстные, словно засасывающие в свой запредельный омут глаза. Она еще не догадывалась об их власти.
В ноябре 1861 года вышел в свет 5-й номер семейного журнала братьев Достоевских «Время». Поклонники Достоевского, как и весь читающий Петербург, были весьма удивлены: между 8-й главой «Записок из мертвого дома» и романом в стихах Якова Полонского «Свежее предание» была напечатана довольно рыхлая, беспомощная повесть «Покуда», подписанная «А. С-ва». Кто она такая? Откуда взялась? А главное, зачем ее опубликовали? Тотчас поползли всевозможные слухи и домыслы. Федор Достоевский, окруженный ореолом мученичества, уже известный писатель, всего год назад вернувшийся из ссылки, пользовался в северной столице колоссальной популярностью и авторитетом, особенно в кругах студенческой молодежи.
Впрочем, до сих пор точно неизвестно, где и когда произошло знакомство 21-летней Полины и 40-летнего Достоевского. Говорили, что, увлекшись писателем после его многочисленных выступлений в университете, Полина первая написала ему «наивное поэтическое любовное письмо». Так, например, полагала дочь Достоевского Любовь Федоровна. Хотя такового письма в архиве писателя так никогда и не нашли. Да и вообще всему тому, что касается Аполлинарии Сусловой, верить дочери писателя следует с большой оглядкой: госпоже Достоевской слишком очевидно хотелось очернить ее — Полина была неистребимо опасной соперницей ее матери. Любовь Федоровна незамысловатой, черно-белой краской так рисовала портрет Сусловой: «Тогда в моду вошла свободная любовь. Молодая и красивая Полина усердно следовала веянию времени, служа Венере, переходила от одного студента к другому и полагала, что служит европейской цивилизации. Услышав об успехе Достоевского, она поспешила разделить новую страсть студентов. Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Он не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснениями в любви».
Знавшие Полину говорили, что и в самом деле в ее характере было сделать первый шаг, но все же — не такой. В среде презирающих любовь и романтические бредни девиц писание поэтических любовных писем было сродни тому, как если бы вдруг заговорила ослица. Их увлекала отнюдь не практика «свободной любви», а размышления о свободной любви и о праве женщины на таковую вообще. А это совершенно разные вещи.
Как и все их сверстницы, сестры Сусловы мечтали: например, Надежда, строгая, почти аскетично-суровая девушка, желала стать первой в России женщиной-врачом — вот что было ее непреложной целью. Студенты-медики подтрунивали над ее фанатичным и фантастичным прожектерством: дама в белом халате со стетоскопом, да где же это видано? Полина же, о чем свидетельствует ее дневник, мечтала вообще: надо приносить обществу пользу, надо найти смысл жизни, надо чему-нибудь выучиться и куда-нибудь пойти работать… Тогда едва ли не все вокруг пописывали. Даже Надя отнесла в «Современник» свой небольшой рассказ, тут же одобренный и напечатанный редакторами Чернышевским и Некрасовым. Чтобы не отстать от сестры, Полина мучительно грызла карандаш, маясь над своей первой повестью «Покуда».
Скорее всего, впервые предстала она перед Достоевским в его редакторском кабинете робкой дебютанткой. Для нее он был почти «небожителем», мастером, учителем… Смущенно сунула тетрадку. Но присмотревшись к нему наедине, неожиданно для себя отметила его застенчивость, угловатость. Ему же запомнились ее строгий темный костюм и обволакивающие, слишком женские глаза. Они стали встречаться — сначала в редакции, потом у общих знакомых, а потом и наедине… Вскоре Федор Михайлович уже знал о Полине все. Кстати, судя по ее манерам, он предположил, что в ней течет кровь аристократки, но ошибся — она оказалась чистокровной крестьянкой.
Ее отец был крепостным графа Шереметева. Начав свою карьеру с переписки «ревижских сказок» в конторе графа, Прокофий Суслов, благодаря своим способностям, быстро пошел в гору. А перед женитьбой на Анне Ястребовой Шереметев даровал ему вольную. Вскоре Прокофий Григорьевич получил высокое назначение управляющим имениями графа сначала в Москве, а потом и в Петербурге. Так что Полина с Надеждой, хоть и были дочерьми бывшего крепостного, но в столичном доме родителей привыкли жить на широкую ногу: у них были гувернантки, обучавшие их манерам и языкам, и даже учитель танцев. У матери рука была тяжелая и нрав весьма деспотичный, поэтому когда сестер отдали в пансион благородных девиц, они не особенно расстроились из-за разлуки с домом. Позднее обеим удалось закончить столичную гимназию, хотя там и было чудовищно скучно. Полина в основном считала на потолке мух, единственным ее светлым воспоминанием был учитель истории, сумевший воспламенить ее воображение рассказами о Древней Греции и античном искусстве. «Этот педагог научил меня мечтать» — так лаконично закончила Полина короткий рассказ о своем прошлом. Больше ей нечего было рассказывать.
Когда Полина осознала, что как пожаром охвачена страстью к Федору Михайловичу, она, пересилив врожденную застенчивость, честно в ней призналась. И хоть до Федора Михайловича у нее не было никакого любовного опыта и поджилки тряслись от страха, она все равно сочла нужным поступить в полном соответствии с принципами новой морали — не скрывать, не обманывать, не лицемерить, любить, пока любишь, и уходить, когда разлюбишь.
«Я отдалась ему любя, не спрашивая ничего, ни на что не рассчитывая», — писала Суслова в одном из писем. Не будь любовники людьми истинно русскими, можно было бы предположить, что по крайней мере первый период их романа был радостным и счастливым. Увы! И это притом, что внешне, казалось бы, ничто не препятствовало их любви. К моменту их встречи Достоевский был 4 года женат на Марье Дмитриевне Исаевой, с которой познакомился в ссылке в Семипалатинске, но этот брак уже изжил себя. Жена была истерична, капризна, страдала эпилептическими припадками, при этом самолюбие Достоевского было непоправимо задето — она, как оказалось, еще и изменяла ему. Однако через некоторое время Марья Дмитриевна перестала быть помехой — тяжело больная чахоткой, она жила отдельно от мужа, то в Москве, то во Владимире. Он же истосковался по любви, по безумствам — в силу характера и драматических жизненных обстоятельств эта сторона жизни открылась для него поздно.
Но, как оказалось, в его сердце жила жажда обладать и распоряжаться. Сохранившаяся переписка Достоевского и Сусловой, а также ее дневник дают некоторое представление о том, что между ними происходило.
Поначалу это был, видимо, ураган, испепеляющий любовный поединок, не оставляющий времени и сил на размышления. Но постепенно картина менялась… Подобно многим своим сверстницам, Полина думала, что раз она разделяет укоренявшиеся убеждения о женском праве на свободу, то тем самым уже является свободной, и что в ней сами собой уничтожаются предрассудки и прежняя многовековая «семейная» мораль. Не тут-то было. Полина очень скоро вопреки всем теориям потребовала, чтобы Достоевский развелся с женой! Тот уставился на нее страдальчески-непонимающим взглядом.
— Да ведь она умирает, Поля, как я могу? — недоуменно бормотал он.

Знаменитые писатели, как и простые смертные нередко любят ярких и вызывающих женщин, а женятся почему-то на скромных и незаметных. Не стал исключением и . Вот только свою главную «инфернальницу» не только помнил до конца жизни, но и сделал ее прототипом роковых героинь своих лучших произведений.

После окончания лекции по истории в Петербургском университете пожилой профессор уже направлялся к выходу из аудитории, когда его внимание привлекла молодая слушательница с волосами чудесного тициановского оттенка, задумчиво глядевшая в окно. Ее стройная, ладно скроенная фигурка так аппетитно вырисовывалась на фоне оконного проема, что профессор не удержался от вольности: «Вы прелестны, как богиня Афродита!» - прошептал он на ушко незнакомке и игриво потрепал ее по хорошенькой щечке. - Зачем вам вся эта политика, эта ученость».

Но договорить не успел: прелестная ручка в ажурной перчатке вольнослушательницы Сусловой от души влепила ему звонкую пощечину. «Матерь Божья, до чего хороша! - только и мог произнести вслед уходящей девушке потрясенный ученый муж. - А этот взгляд? Да им же костер можно зажечь» ... Увы, он был не так уж далек от истины: в будущем Аполлинария Прокофьевна Суслова воспламенит своим взглядом немало мужских сердец. Но свое так и не отдаст никому.

Современники Аполлинарии Сусловой, впервые увидев ее, были уверены, что перед ними - настоящая аристократка. И немало удивлялись, впоследствии узнав о ее крестьянском происхождении. Но позвольте! С такими манерами, с такой надменной улыбкой и - не дворянка? Но Аполлинария была старшей дочерью крепостного графа Шереметева - Прокофия Суслова. До 15 лет она росла в деревне, а затем вместе с младшей сестрой Надеждой воспитывалась в частном пансионе в Москве.

К тому времени их отец не только сумел накопить денег, чтобы выкупить свою свободу задолго до отмены крепостного права, но и так войти в доверие к графу Шереметеву, что тот дал ему место управляющего делами в своих многочисленных имениях. Семья Сусловых перебралась в Петербург, и здесь сестры пошли разными дорогами: младшая, Надежда, не блиставшая красотой, мечтала получить профессию врача и стала усердно грызть гранит науки в Петербургском университете, а старшая, Аполлинария, или Полина, как попросту звали ее дома, бредила зарождавшейся в России идеей эмансипации.

Она коротко остригла свои ярко-рыжие волосы и тоже изредка посещала некоторые лекции в университете, но совсем с иной целью. Впоследствии дочь Достоевского, Любовь Федоровна, в своих воспоминаниях так отзовется о Сусловой: «Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе...

Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь... Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви». И хотя письмо это в архиве писателя так и не нашли, но доподлинно известно, что их роковая встреча произошла в 1861 году. «Роковая» потому, что этой женщине судьбой было уготовано приносить своим возлюбленным одни несчастья, и Достоевский скоро сам в этом убедился.

Роман развивался стремительно. Это была всепоглощающая страсть, которую в литературе принято сравнивать с помрачением рассудка или солнечным ударом. Достоевскому было уже сорок четыре года. Он был женат на тяжелобольной женщине, содержал пасынка и не вылезал из долгов. Сусловой было 28 лет, и она поражала Достоевского своим эгоизмом и самоотверженностью одновременно. «Я отдалась ему любя, не спрашивая ничего, ни на что не рассчитывая», - напишет она в своем дневнике. Однако со временем молодая пылкая любовница все чаще показывала коготки.

Она требовала от Достоевского развестись «со своей чахоточной» и жениться на ней. Или хотя бы... поехать с ней в Париж, где можно будет предаваться любви открыто, не страшась осуждения света. И если на первое богобоязненный Достоевский решиться не мог, то на второе согласился легко. Но внезапное ухудшение здоровья жены и нелады в его журнале «Время» потребовали от писателя на какое-то время задержаться в России. В итоге разгневанная Полина укатила в Париж одна.

И - тишина, за месяц от нее не было ни одной весточки. Достоевский мучился от неизвестности, и как только его дела поправились, собрался во Францию. Долгожданное письмо от Сусловой застало его буквально «на чемоданах». Оно гласило следующее: «Ты едешь немножко поздно... Еще очень недавно я мечтала ехать с тобой в Италию и даже начала учиться итальянскому языку: все изменилось в несколько дней. Ты как-то говорил, что я нескоро могу отдать свое сердце. Я его отдала в неделю по первому призыву, без борьбы, без уверенности, почти без надежды, что меня любят... Ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый».

Достоевский мчался в Париж, терзаемый самыми страшными предчувствиями, и они его не обманули. Выяснилось, что сразу по приезде в Париж Суслова влюбилась в молодого испанского красавца-врача Сальвадора и была готова пойти с ним под венец. Но, увы, к моменту появления Достоевского тот уже бросил опостылевшую русскую любовницу, а она не находила себе места, бродя по парижским улицам ночи напролет. Суслова беззастенчиво рассказывала Достоевскому все подробности «своего падения» и просила его совета, как вернуть неблагодарного молодчика...

Однажды ранним утром она заявилась в гостиничный номер к писателю, разбудила его и показала огромный кинжал, театрально вынув его из-за лифа корсета: «Знай, милый, я нынче же пойду и перережу горло этому подлецу, чтобы смыть мой позор! Все кончено, я пришла попрощаться». Достоевский был потрясен: с одной стороны, он понимал, как это пошло и глупо, но в то же время поймал себя на мысли, что такой - порочной, экзальтированной, с безумными глазами и лихорадочным румянцем - она желанна ему как женщина еще больше, чем прежде.

Взбалмошными чертами Аполлинарии он впоследствии щедро одарит своих Настасью Филипповну и Грушеньку, а пока... Пока он бухнулся в ноги «бедной Полиньке» и принялся умолять: «Не надо, душа моя! Он того не стоит! Поедем лучше со мной в Германию, а? Я буду тебе как брат! Я буду рабом у твоей двери. Все образуется, поверь мне». И она поверила. Вместе они выехали в Берлин, но с тех пор она во всех своих злоключениях винила его нерешительность, а он не мог до конца простить ей вероломной измены.

Любовники все чаще ссорились, мучая друг друга. Федор Михайлович был заядлый игрок и не упускал ни одного случая провести ночь за рулеткой. И едва ему начинало везти, как за спиной неизменно появлялась Суслова, отпускавшая язвительные насмешки так, чтобы это слышали все присутствовавшие. И к утру он уже проигрывал все, что у него было. Впрочем, вдоволь натешившись над незадачливым игроком, Полина сама же оплачивала его долги, ведь денег у Достоевского вечно не было. Но это было еще полбеды.

Все чаще Суслова отказывала Достоевскому в близости без всякой причины. При этом она могла кокетничать с ним весь вечер, затем позвать в свой номер, позволить смотреть, как она раздевается, а когда распаленный писатель уже не мог владеть собой, начинала бесстыдно хохотать и обзывать последними словами. Инфернальница прогоняла любовника прочь, ночевать в соседнем номере, где ввиду тонких стен несчастный мог слышать каждый скрип ее кровати...

После того как скончалась его первая жена Мария, Достоевский немедля предложил Сусловой выйти за него замуж. Но... она этого больше не хотела. Он просил, умолял, даже угрожал - она была непреклонна и лишь смеялась над ним. Достоевский буквально сходил с ума от ревности. Все чаще, выясняя отношения, он темнел лицом, кричал по-женски визгливым голосом, мог наброситься на любовницу с кулаками и едва ли не изнасиловать на паркете. После, взяв себя в руки, он терзался угрызениями совести, валялся в ногах у Сусловой, целовал ее туфли и молил о прощении, уверяя, что подобное «скотство» больше никогда не повторится. После очередной такой отвратительной сцены они приняли решение расстаться навсегда. Достоевский вернулся в Россию.

В 1867 году Достоевский женился на Анне Григорьевне Сниткиной, с которой обрел долгожданный душевный покой. Анна не была столь эффектна и порывиста, как Полина, но ей удалось окружить писателя заботой и нежностью. К тому же она хорошо устроила быт, а будучи литературным секретарем, взяла под свой контроль все издательские дела мужа. В семье родилась дочь. «Я люблю ее (Суслову) еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее. Она не стоит такой любви. Мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она никогда не найдет себе друга и счастье. Кто требует от другого всего, а сам избавляет себя от всех обязанностей, тот никогда не найдет счастья», - писал тогда в дневнике Федор Михайлович.

Гордая Аполлинария отказывалась поверить в то, что бывший возлюбленный может быть счастлив после нее с «какой-то Брылкиной», как она презрительно называла свою соперницу. После окончательного разрыва с Достоевским она с досады сожгла все письма писателя. Сама же с головой бросилась в омут: ее любовниками становились мелкие чиновники и молодые офицеры, неудачливые актеры и второразрядные журналисты.

Сусловой было уже за сорок, ее красота начинала блекнуть, а будущее не сулило ничего хорошего. «Я чувствую, что мельчаю, погружаюсь в какую-то тину нечистую и не чувствую энтузиазма, который бы из нее вырвал, спасительного негодования», - записала она в тот период в своем дневнике. Устав от такой жизни, она внезапно уехала в деревню, в отчий дом, и прожила там затворницей несколько лет, никого не принимая и читая запоем французские романы.

Но все переменилось, когда в ее доме случайно остановился на ночлег молодой студент Василий Розанов. Несмотря на то что он был моложе ее на 16 лет, между ними сразу пробежала искра. «Инфернальница» пустила в ход все свои чары, чтобы соблазнить юношу. Она словно заново родилась, поверив, что с этим человеком уж наверное будет счастлива до гробовой доски. В дневнике Розанова появилась лаконичная запись: «Знакомство с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой. Любовь к ней. Суслова меня любит, и я ее очень люблю. Это самая замечательная из встречавшихся мне женщин». Они тихо обвенчались в маленькой сельской церквушке. Этот брак продлился шесть лет, но ни ей, ни ему счастья не принес.

Очень скоро Аполлинария поняла, что просто не создана для семейной жизни. Всю горечь, что накопилась у нее за время романа с Достоевским, она с каким-то нескрываемым садизмом вымещала на боготворившем ее поначалу Розанове. Она бесконечно ревновала его без всякого повода, устраивала публичные скандалы и не брезговала рукоприкладством. При этом сама отнюдь не была монашкой, то и дело заводя мелкие интрижки на виду у молодого мужа. Татьяна Розанова, дочь философа, позднее напишет в своих мемуарах: «Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какие-то глупые книги, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе».

Суслова дважды уходила от Розанова, эффектно хлопнув дверью, но каждый раз он все ей прощал и просил вернуться. В третий раз она бросила его навсегда. Но даже после этого продолжала мучить мужа. Когда же узнала, что он встретил другую, наотрез отказалась дать ему развод. На протяжении 20 лет Розанов умолял ее в письмах сменить гнев на милость, подсылал адвокатов, соблазнял большими деньгами, но все было тщетно. Он был вынужден тайно обвенчаться в церкви со своей второй женой, Варварой Дмитриевной Бутягиной. И постоянно жил в страхе быть высланным с позором на поселение в Сибирь за двоеженство...

Сама же Суслова больше замуж так и не вышла. Она доживала свой век в Севастополе, в одиночестве и нищете, которые с ней делила лишь бывшая шереметевская крепостная Прасковья. С сестрой Надеждой, которая таки стала первой в России женщиной-врачом, Полина разорвала все отношения. Умерла она в 1918 году в возрасте 78 лет. Через год не стало и Розанова. Незадолго до кончины он отозвался о своей первой жене так: «С ней было трудно, но ее было невозможно забыть».

Аполлинария Прокофьевна Суслова родилась в 1839 году. Отец Аполлинарии, Прокофий Суслов, начал жизнь крепостным крестьянином графов Шереметевых, а затем выбился в купцы и фабриканты. Дочерям Аполлинарии и Надежде он решил дать настоящее образование. Надежда впоследствии стала первой русской женщиной-врачом.

Аполлинария училась в пансионе благородных девиц, потом семья Сусловых перебралась в Петербург, и здесь девушка стала посещать лекции в университете. Она сразу попала в водоворот студенческого движения: политическая борьба, демонстрации.

В 1861 году Аполлинария Суслова впервые услышала Ф.М. Достоевского, в то время - уже маститого писателя, чьи лекции имели большой успех у молодежи. На момент встречи Достоевскому было сорок, Аполлинарии Сусловой двадцать один. Любопытен портрет Сусловой той поры в воспоминаниях дочери писателя - Любови Федоровны Достоевской:

"Полина приехала из русской провинции, где у нее были богатые родственники, посылавшие ей достаточно денег для того, чтобы удобно жить в Петербурге. Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако она усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе... Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала с ними, аплодировала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь... Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви. Это письмо было найдено в бумагах отца, оно было простым, наивным и поэтичным. Можно было предположить, что писала его робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский, растроганный, читал письмо Полины..."

Вскоре у Ф.М. Достоевского и молодой студентки завязался роман. Писатель оказывал Апполинарии Сусловой литературную помощь; так, в семейном журнале братьев Достоевских "Время" появляется повесть Сусловой "Покуда" - слабая и претенциозная, по мнению критиков.

Их отношения можно было охарактеризовать как любовь-ненависть. От Аполлинарии Федор Михайлович постоянно слышал упреки, требования развестись со "своей чахоточной женой". Потом Достоевский напишет: "Аполлинария - больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям".

После очередной ссоры, вместо запланированной совместной поездки в Европу, Аполлинария Суслова отправилась в Париж одна. Ф.М. Достоевский приехал во Францию чуть позже... Аполлинария уже не ждала его; у нее появился новый знакомый-француз. Вот как вспоминает Любовь Федоровна Достоевская о дальнейшем развитии событий:

"Весной Полина написала отцу из Парижа и сообщила о неудачном окончании ее романа. Французский возлюбленный обманул, но у нее не хватало сил покинуть его, и она заклинала отца приехать к ней в Париж. Так как Достоевский медлил с приездом, Полина грозилась покончить с собой - излюбленная угроза русских женщин. Напуганный отец наконец поехал во Францию и сделал все возможное, чтобы образумить безутешную красавицу. Но так как Полина нашла Достоевского слишком холодным, то прибегла к крайним средствам. В один прекрасный день она явилась к моему отцу в 7 часов утра, разбудила его и, вытащив огромный нож, заявила, что ее возлюбленный - подлец, она хочет вонзить ему этот нож в глотку и сейчас направляется к нему, но сначала хотела еще раз увидеть моего отца... Я не знаю, позволил ли Федор Михайлович себя одурачить этой вульгарной комедией, во всяком случае, он посоветовал Полине оставить свой нож в Париже и сопровождать его в Германию. Полина согласилась, это было именно то, чего она хотела".

После смерти первой жены Ф.М. Достоевский предложил Аполлинарии Сусловой выйти за него, но она отказалась. Их отношения продолжали оставаться нервными, неясными, мучительными прежде всего для Федора Михайловича. Для Апполинарии Сусловой Ф.М. Достоевский был не великий писатель, а всего лишь поклонник, книг его она почти не читала, так что весь богатейший внутренний мир Федора Михайловича для нее словно и не существовал. И когда Достоевский написал Аполлинарии в одном из писем: "О милая, я не к дешевому необходимому счастью приглашаю тебя...", для нее это были лишь слова.

Совсем по-другому отнеслась к предложению Ф.М. Достоевского молодая стенографистка Анна Сниткина: она была согласна на любое приглашение, к любому счастью - лишь бы с Федором Михайловичем. Анна Сниткина готова была раствориться в нем, пожертвовать себя ему. Аполлинария, напротив, жаждала отнюдь не покорного служения гению, но личной свободы...

После окончания романа с Ф.М. Достоевским Аполлинария Суслова сожгла многие компрометирующие ее бумаги, в том числе и письма к ней писателя. Тайны их бурных и необычных отношений так и канули в историю, оставив исследователям только догадки и предположения. Критики не раз находили черты Апполинарии Сусловой в некоторых образах великого классика - Полины ("Игрок"), Настасьи Филипповны ("Идиот"), Катерины и Грушеньки ("Братья Карамазовы"). Уже расставшись с Аполлинарией, Достоевский напишет: "Я люблю ее до сих пор, очень люблю, но уже не хотел бы любить ее".

Когда Василий Розанов познакомился с Аполлинарией Сусловой, он был еще гимназистом, ей было далеко за тридцать. В.В. Розанову было известно, что Аполлинария была любовницей самого Ф.М. Достоевского, и для него, отчаянного поклонника великого писателя, одного этого уже было достаточно, чтобы проявить к ней интерес. В дневнике Розанова есть короткая запись: "Знакомство с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой. Любовь к ней. Суслова меня любит, и я ее очень люблю. Это самая замечательная из встречавшихся мне женщин..."

11 ноября 1880 года Розанов получил свидетельство: "От ректора Императорского Московского Университета студенту 3-го курса историко-филологического факультета Василию Розанову в том, что к вступлению его в законный брак со стороны университета препятствий нет". Невесте на тот момент исполнилось 40 лет, жениху - 24.

Но к тому моменту Апполинария Суслова уже не желала скармливать себя чужому тщеславию и любопытству. Ее и так достали химеры, тиражированные эпилептическим мозгом первого любовника. Неблагодарное это занятие - служить натурой у гениев. Они подобны колдунам, которые лепят из воска фигурку человека, чтобы через куклу дотянуться до оригинала и похозяйничать в его судьбе. Сопротивляйся не сопротивляйся, все равно будешь поступать против своей воли, словно под чью-то дьявольскую диктовку, и порой такого накуролесишь, что хоть вешайся.

Возможно, Апполинария надеялась, что любовь молодого мужа рассеет злые чары. А он вместо этого смотрел на нее лабораторным взглядом, без конца сверяясь с текстами кумира. Ах так? Ну тогда не извольте, господин литературовед, гневаться. Сами напросились!

Семейная жизнь с В. Розановым постепенно становилась кошмаром. Суслова устраивала мужу публичные сцены ревности и одновременно флиртовала с его друзьями. В.В. Розанов, безусловно, очень страдал. Как утверждает в своих воспоминаниях дочь В.В. Розанова, Татьяна, "Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какие-то глупые книги, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе".

Аполлинария Суслова дважды уходила от Василия Розанова. Как ни странно, он все ей прощал и просил вернуться обратно. В одном из писем 1890 года В.В. Розанов писал ей: "...Вы рядились в шелковые платья и разбрасывали подарки на право и лево, чтобы создать себе репутацию богатой женщины, не понимая, что этой репутацией Вы гнули меня к земле. Все видели разницу наших возрастов, и всем Вы жаловались, что я подлый развратник, что же могли они думать иное, кроме того, что я женился на деньгах, и мысль эту я нес все 7 лет молча... Вы меня позорили ругательством и унижением, со всякими встречными и поперечными толковали, что я занят идиотским трудом".

С кем на самом деле жил Василий Розанов, с какой из любимых своих героинь, кто из них устраивал ему дикие сцены, унижал, изменял, тиранил? Они у Достоевского все как на подбор, любая на черте отоспится вдоль и поперек. Но бросила его, вернее, отсекла, уже сама Суслова . И лишила детей, рожденных в другой семье, церковного благословения, наследства и фамилии, отказав их отцу в разводе, тоже лично она. За групповое изнасилование, которое в течение семи лет супружества В. В. Розанов совершал над ней в компании обожаемого классика.

Аполлинария Суслова скончалась в 1918 году в возрасте 78 лет. Через год не стало и В.В. Розанова. Незадолго до смерти он вспомнил об Аполлинарии: "С ней было трудно, но ее было невозможно забыть".

Многие историки пишут, что этой женщиной была прожита пустая и бездарная жизнь, что она не оставила после себя ни доброй памяти, ни детей. И это чистая правда. Но есть и другая правда: эту странную женщину любили два гения земли Русской - Ф.М. Достоевский и В.В. Розанов.